Хронологически книга ограничена вполне определенно — эпохой средневековья, поскольку автор — мидиевист и ему лучше известны письменные и археологические источники, относящиеся именно к этому сложному, бурному и кровавому периоду истории человечества.

Только в отдельных случаях по мере необходимости здесь будут привлечены примеры из других регионов, особенно из близкого евразийскому — переднеазиатского, а также и других хронологических периодов — как более ранних, так и более поздних — вплоть до современности. Обычно это делается в тех случаях, когда прослеженная закономерность четко выявилась не только в средневековых евразийских степях, но и у народов и этнических общностей других областей и других эпох.

Рассмотрим сначала самый кочевой из всех кочевых вариантов — таборный. В настоящее время он почти неизвестен в евразийских степях. Кочевание круглый год не потеряло еще необходимости только в особо засушливых районах прикаспийских и монгольских степей и полупустынь, где постоянными перегонами скота с одного бедного травой пастбища на другое можно прокормить пасущиеся на подножных кормах стада.

Не то было в средневековье. Огромные пространства степей не были еще освоены полностью, и поэтому объяснять существование той или иной формы кочевания исключительно географическими условиями было бы неправильно. Сухие, непригодные для развития скотоводства степи просто не были заселены кочевниками, а с длительными многолетними засухами, ежегодно повторяющимися

морозными многоснежными зимами или даже с неблагоприятными для кочевания климатическими изменениями кочевники могли успешно бороться путем перекочевки на новые места. При перекочевке, иногда очень длительной, таборное кочевание было единственно возможной формой ведения хозяйства.

Несмотря на большое разнообразие причин, приводивших население к необходимости переходить к первой форме (стадии) кочевания, цель перехода всегда была одна: приобретение любой ценой новых пастбищ, максимальное расширение территории для выпаса стад и охоты.

Поиски новых пастбищ приводили кочевников, как правило, на путь завоеваний, поскольку ни один народ не отдавал своей земли добровольно, без сопротивления. Военные действия, целью которых был захват территорий с одновременным уничтожением ранее жившего здесь населения или частичного включения его в свои объединения, можно назвать термином «нашествие». Кочевники действительно надвигались как туча, уничтожая все на своем пути. Впечатление неохватности, необычайного могущества наступающих степняков объяснялось тем, что это не был поход отдельной дружины или какого-то более или менее организованного войска. Наступало все население со своими стадами, кибитками, полными детей и жепщип, с огромным количеством всадников — мужчин всех возрастов и молодых женщин (незамужних). Участие в войне, в войске «было правом и обязанностью всех свободных»,— писал Б. Д. Греков [15] . Такое положение могло быть только в тот период социального развития общества, который классики марксизма определили как военную демократию [16] . Таким образом, мы с полным правом можем говорить, что общественные отношения двигавшейся по степям громады находились уже на этой сравнительно высокой стадии общественного развития, для которой характерны, как мы знаем, социально-политические объединения типа союзов племен. Возглавлялись они, как правило, наиболее сильными и активными представителями влиятельных богатых родов, принадлежавших обязательно к тому объединению или племени, которое начало нашествие.

Обычно движение, направленное на захват новых земель, начиналось из определенного района степи, где в данный исторический период произошли события, вызвавшие его (географические, климатические или чаще всего политические катаклизмы). Значительная часть населения садилась па коней и в кибитки и вместе со всем имуществом и стадами начинала с боями пробиваться на новые места. Население принадлежало обыкновенно в начале движения к одной этнолингвистической группе, нередко уже достаточно сплоченной для того, чтобы называться этнической общностью [17] . Недаром у восточных средневековых авторов создавалось впечатление, что народы, с историей которых они знакомились, происходили из одного древа путем отпочкования от него отдельных ветвей. Действительно, в кочевых обществах постоянно происходил этот процесс выделения из более или менее сложившихся общностей родственных им новых этнических групп. Вот как изобразил и подытожил этот процесс средневековый историк азиатских кочевых народов Рашид ад-Дин (XIV в.): «С течением времени эти народы разделились на многочисленные роды, [да, и] во всякую эпоху из каждого подразделения возникали [новые] подразделения и каждое по определенной причине и поводу получало свое имя и прозвище» [18] .

Однако отпочковавшееся «подразделение» по мере продвижения по степям в поисках свободного, т. е. заселенного более слабым в военном отношении этносом района, начинало обрастать примыкающими к нему ордами или даже отдельными родами разных попадающихся на пути и мимоходом побеждаемых, а значит также разоренных и готовых благодаря этому к первой стадии кочевания племен и этнических общностей. В результате чем длиннее и дольше был путь, тем более изменялся этнолингвистический и антропологический состав первоначально отпочковавшейся ветви. Появлялись предпосылки для создания новой этнической общности так же, как возникала благоприятная обстановка для сложения нового гражданского сообщества.

То же происходило и с материальной культурой. Отпочковавшаяся группа, естественно, уносила с собой культуру «материнского сообщества». За долгие годы многочисленных перекочевок, трудных переходов, тяжелых битв (в том числе и поражений), слияний с покоренными и примкнувшими общностями, имевшими свои культурные традиции, первичная культура почти полностью исчезала. Оставались только те особенности, которые касались усовершенствований в военном деле, т. е. то, что делало новое подразделение непобедимым. Все остальное исчезало и постепенно, уже при переходе во вторую стадию кочевания, начинало заменяться новой, состоящей из многих культур и влияний культурой.

Мировоззрение или скорее религиозные представления и культы приобретали «частный» характер. Особенно широко распространялся культ предков. Обряды, связанные с ним, выполнялись главами семей. Ритуалы более общих культов поклонения силам природы (солнцу, воде, земле), как правило, справлялись на общих съездах вождями орд и объединений. Жречества как отдельной «специализированной» прослойки, исполняющей основные культы, не было, хотя шаманы (гадатели, знахари) и представители «опасных» профессий (кузнецы, гончары), конечно, та-буировались, участвовали в культовых ритуалах и следили за правильностью исполнения многочисленных пронизывающих жизнь кочевника обрядов (от рождения до инициации и погребения).