У Достоевского есть обширная портретная галерея «униженных и оскорбленных», но тем не менее гордых «бедных людей», которые молчаливо или открыто негодуют из-за своего оскорбленного достоинства, и даже его более сильные герои при внешних признаках яростных страстей и духовных мук горестно взывают хотя бы о крупице признания и уважения — все они скорее Staphysagria, чем Arsenicum album.

Иногда их ярость, слабо управляемая, скрывается за кажущимся благополучным фасадом (как кипящий слой лавы под спокойной земной корой), но она влияет на действия человека и вносит свой вклад в его болезни.

Пожилой пациент рассказал о множестве симптомов, включая легкую форму колита (синдром раздраженного кишечника), артритные боли и рыхлые кровоточащие десны. Он был чиновником на государственной службе, удачливым в своей сфере, но по натуре художником, ощущающим себя обязанным бороться с вредоносным влиянием «абстрактного» (особенно «минималистского») искусства. Современное искусство оскорбляло не только его эстетическое восприятие, он всё ещё ощущал унижение от того, что когда-то в юности его не приняли в хорошую художественную школу и ему не довелось получить признание как художника.

Чтобы докопаться до истоков этих очень сильных чувств, врач расспрашивал его о детстве и о взаимоотношениях с родителями. Этот вопрос пациент пропустил, выдохнув: «Мне досталась моя доля трудностей во время взросления. Ну, мы все знаем о мамочке! Так что нет необходимости задерживаться на этой теме» (этими словами демонстрируя явную необходимость в Natrum muriaticum). Иногда у Staphysagria старые обиды и боль запрятаны так глубоко, настолько старательно подавлены, что как будто совсем забыты (в противоположность Natrum muriaticum, который никогда ничего не забывает), но затем могут взорваться в какой-то измененной форме негодования.

Психика и модальности этого пациента были характерны для типа Arsenicum album. Он был обычной «скаковой лошадью», дрожащей от напряжения, настороженности, и, хотя и контролировал себя, но был критичен, всегда знал лучше всех, что такое «настоящее искусство», а что является печальным суррогатом его. Но его тенденция спазматически зевать, даже когда ему не хочется спать («неистовое желание зевать», Ганеман), эпизодическая болезнь Стилла в молодости, которая заставила его прервать учёбу в колледже на год («ревматоидный артрит», Тилер), и «десны, которые кровоточат при нажатии на них и во время чистки зубов щеткой» (Ганеман), привели к решению выписать пациенту Staphysagria 200X — еженедельно в течение месяца, затем ежемесячно в потенции 10М. Через шесть месяцев его симптомы значительно уменьшились, и он уже не испытывал чувство сильного негодования от последних достижений абстрактного искусства. Но для того, чтобы покончить с его желудочно-кишечными неполадками, и для смягчения возможных в будущем внутренних взрывов потребовался Arsenicum album.

Как Staphysagria, так и Nux vomica характеризуются «импульсивностью» (Кент), повышенной раздражительностью и сверхчувствительностью к шумам, смущению, возбуждению и т. д. Оба могут принимать близко к сердцу самые неоскорбительные замечания («малейшее слово, которое кажется неправильным, очень сильно его задевает», Геринг) и легко впадают в негодование при малейшем критическом слове, возражении, упреке или в ответ на грубость (хотя Nux vomica сам позволяет себе быть грубым, надувается, как петух, придавая определенную напыщенность своему праведному гневу, чего нет у Staphysagria). Оба ощущают как личную угрозу любое ранение их гордости, каким бы незначительным оно ни было, и настолько этим «унижены» (Кент), что у них может развиться патология. [39]

Частично это объясняет, почему только эти два лекарства из пяти попали у Кента в рубрику «плохие последствия негодования» (остальные три — Colocynthis, Ipecacuanha и Platina), но самое заметное место среди них занимает Staphysagria.

Шарль де Голль, президент Французской республики, чья хроническая раздражительность и возмущёние его чрезвычайно индивидуалистическими соотечественниками служили предметом шуток, выразил свой характер одной фразой: «Как можно управлять страной, в которой изготавливается свыше 400 сортов сыра?», и хорошо известно, что его рак простаты в течение многих лет лечили именно Staphysagria. Де Голль представляет собой прекрасный пример личности Nux vomica — Staphysagria. В своих воспоминаниях Уинстон Черчилль заявлял, что самый тяжелый крест, который ему пришлось нести во время Второй мировой войны, был Лоррентийский Крест, т. е. символ Свободного Французского правительства в изгнании и движения Сопротивления, возглавляемые генералом де Голлем, который не терпел возражений и критики и чья обидчивость и чувствительная гордость были постоянным источником раздражения для его союзников и соратников по оружию.

Но в то время, как в основном быстро реагирующий Nux vomica, негодуя и защищаясь, молниеносно взрывается, Staphysagria требуется больше времени для того, чтобы прореагировать. И хотя в первое мгновение он безмолвен, но, как только он обретает дар речи, его уже никто не может превзойти по силе возмущёния (его можно сравнить со свистящим кипящим чайником: всё тихо, пока вода не нагреется, но когда нагревание доходит до точки кипения, чайник начинает шипеть, а затем раздается высокий, всепроникающий возмущённый свист).

Но по этому же принципу, Nux vomica, как правило, перестаёт возмущаться быстрее, чем Staphysagria, для которого требуется больше времени, чтобы «остыть».

И наконец, истерзанный Staphysagria не имеет сил для терпения, терпимости и самоконтроля: если его спокойствие нарушено, а негодование нашло выход, он проявляет вспыльчивость и горячность, может взорваться и прибегнуть к физическому насилию точно так же, как Nux vomica, с тем же швырянием предметов, разбиванием зеркал, ломанием мебели, может набрасываться на других или наносить себе увечья («хочет ударить, швыряет вещи», Кент).