– Я Джемма, – сказала она, не ожидая, пока ее представят. – А вы, должно быть, Ной.

Высокий метис кивнул, но ничего не сказал.

– Джемма, пожалуйста! – Люси крепче сжала ей руку.

Джемма подумала, что Хантеру, пожалуй, удастся на этот раз отделаться от нее, однако она твердо решила поговорить с ним позже, даже если придется для этого усесться у него на пороге.

В голове у нее снова поднялась пульсирующая боль.

– Мне нужно поговорить с вами наедине, Хантер. – Взгляд ее на мгновение метнулся к Ною, затем снова устремился на Хантера. – Как можно скорее, лишь только у вас появится время.

Хантер молча стоял, пока Люси помогала Джемме надеть плащ и замотаться шарфом. Наблюдая, как они вместе вышли из дома, он подумал, что доведись ему даже прожить многие сотни лет и стать старым, как Мафусаил, то и тогда ему ни за что не понять женщин.

– Если бы я знал, что происходит у них в голове, я бы завел себе собственную женщину вроде этой, – сказал ему Ной.

– Эта женщина не моя, – решительно заявил Хантер.

– Нет? Хочешь меня одурачить?

Хантеру очень не понравилось, как улыбнулся Лекруа.

– Хоть убей, не могу понять, почему все вокруг твердят, что между нами что-то есть? Черт, я даже не виделся с ней целую неделю!

– Нарочно?

Хантер терпеть не мог это ощущение, будто голова его – открытая книга и люди беспрепятственно читают его мысли.

– Нет, – солгал он.

– Что она здесь делает? – Лекруа подошел к пирамиде выставленных на столе консервных банок, поднял одну, перевернул и поставил на место.

– Скрывается от чего-то. Пытается решить, что делать дальше, куда отправиться.

– Как и ты.

Хантер удивленно уставился на друга, который сражался с ним рядом в битве при Новом Орлеане. Ной Лекруа был отшельником, жившим в маленьком домике на сваях, построенном над водой возле соседнего болота. Он встречался с людьми, только когда его нанимали провести судно через мели или когда у него кончалась провизия. Хантер всегда завидовал уединенной жизни друга.

– Я много лет слышу, как ты твердишь, что собираешься покинуть здешние места, но не торопишься уезжать. Я подозреваю, что ты тоже все еще не решил, куда идти и что делать дальше, – пояснил Ной.

– Я отлично знаю, что делаю, – сказал Хантер, от всей души желая, чтобы его слова звучали более убедительно, хотя бы для него самого.

Лекруа направился к двери, но остановился перед ней.

– Я тоже знаю, – сказал он. – Ты влюбился. Ну а теперь скажи, ты собираешься принести порох, который мне нужен, или так и будешь весь день мрачно стоять здесь столбом?

Часом позже Джемма снова отворила дверь фактории, осторожно просунула голову и плечи в щель и оглядела помещение. Ной уже ушел, Хантера тоже не было видно. Потирая замерзшие руки, совсем продрогшая, Джемма прошла к очагу, чтобы погреться у огня. Сверху донесся слабый шум, Джемма обернулась и увидела Хантера, намеревавшегося спуститься с чердака по приставной лестнице.

Она сбросила плащ и начала укладывать в стопку ткани, которые Хантер не успел сложить.

– Оставьте это. – Он стоял без движения посреди комнаты с таким видом, будто предпочел бы оказаться в любом другом месте.

Джемма почувствовала себя неловко, и это ее разозлило. Она заставила себя пересечь комнату.

– Вы сказали, что хотите поговорить со мной, – тихо напомнил Хантер.

– Вы можете больше не беспокоиться о том, что несете за меня ответственность. Я… я не беременна. – Джемма уставилась на свои ладони.

– Вы уверены? – В голосе его не чувствовалось и тени облегчения, что ее несказанно удивило.

Джемма утвердительно кивнула:

– Да.

– Ну что ж, отлично!

– Вы знаете, как сильно огорчали Люси раньше? – спросила она.

Хантер с удивлением нахмурился.

– Она боится собственной тени. – Джемма прищурилась. – Она боится вас.

– Меня? С чего бы ей меня бояться? Я ни разу ее не обидел.

– Только взгляните, как сердито вы хмуритесь прямо сейчас. Иногда вы ведете себя как… упрямый буйвол. Вы запугиваете ее до потери сознания.

– Я никогда не стремился к этому.

– Я это знаю, а она – нет. Она чувствует себя в долгу перед вами за все, что имеет…

– Мне ничего для нее не жалко.

– А я и не говорю, что вам жалко. Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы понимать, что вы готовы дать ей все, в чем она нуждается… если только возьмете на себя труд заметить, в чем именно, а вот тут вы не на высоте. Она выросла из своих платьев, но слишком горда, чтобы попросить ткани на новое.

Лицо его потемнело, но он ничего не сказал. Джемма поспешно продолжала: