Шрифт:
Колчин пригласил его для беседы. Баранов не был похож на преступника. Майор напомнил об исчезнувшей пассажирке и сказал, что она убита.
— Как же так? — спросил Баранов подавленно.
— Пока я не могу ответить на этот вопрос.
— А чем я могу помочь?
— Припомните, — сказал Колчин, — чем вы занимались в тот вечер, 9 октября?
— В тот вечер? — Баранов пожал плечами. — Не знаю.
— Я помогу, — сказал Колчин. — Вас доставили в травматологический пункт.
— Верно! — обрадовался Колчин. — Я ведь дружинник. Ну как же. Мы в тот вечер патрулировали. Вы это можете проверить. Пришлось усмирять хулигана.
— И он стал царапаться?
— Ну царапался-то, положим, не он. Мы заступились за женщину, к которой он приставал, а досталось мне...
Полковнику позвонил дежурный по отделу:
— К вам корреспондент из Душанбе.
— Пусть войдет.
Пирмухамедов протянул удостоверение личности.
— Прошу садиться, — сказал Дианинов.
— А мы уже виделись, — сказал журналист, приглядываясь к нему. — Вчера вечером в ресторане.
Полковник отметил про себя, что журналист — человек наблюдательный.
— Вы расследуете дело по убийству Симбирцевой. Я понимаю, что если бы я вам понадобился... Но вы уж меня извините. Не выдержал. Возможно, я могу чем-то помочь?
— Конечно, — согласился полковник, продолжая его изучать. — Ваше мнение о Симбирцевой? Для нас это очень важно.
— В тот раз поезд прибывал рано утром. Я просил не встречать, но она не послушалась... Одним словом, я хочу внести ясность. Если бы мы были вместе, она бы не ездила в Даврон. И ничего бы не случилось. Но в том-то и дело, что мы тогда не могли быть вместе... А в декабре я похоронил мать.
Определенно он умел владеть собой.
— Вы спросите: какая связь? А связь есть. Я был единственным сыном. Мать вырастила меня без отца. Он погиб в горах. Она хотела, чтобы я женился на таджичке, и приглядела мне невесту. Но я любил Тамару. Я знал, что мать уже ничто не спасет. Рак. Но и Тамаре не рассказывал о своих сложностях. Я знал, что между нами все будет кончено, если она узнает настроение моей матери. В тот вечер, когда Тамара оставила письмо в гостинице, я думал, что она все-таки придет.
Теперь многие вопросы, еще недавно занимавшие полковника, потеряли свой смысл. Одно лишь ему было неясно, и он спросил:
— Что за приятель у вас в Ленинабаде?
— Приятель? — Пирмухамедов не сразу понял, о ком речь.
— Не вызывает симпатию, — помог Дианинов. — И окружение странное. — Он в точности повторил запись из дневника Симбирцевой.
— Ах, вы вот о ком, — догадался Пирмухамедов. — С Тошматовым вместе учились в школе. — Он пристально посмотрел на полковника.
— В нашей работе приходится все проверять, — уклончиво ответил Дианинов.
Отвечая на вопросы полковника, Пирмухамедов сообщил, что у Симбирцевой была сумка темно-коричневая, с двумя отделениями, на длинном ремне. Застежки из желтого металла. Часы «Мечта» в золотом корпусе. Кольцо золотое в оправе, с сапфиром.
Экспертиза установила: земля бурого цвета, доставленная из ущелья Каллаканд, пропитана кровью той же группы, что и кровь Симбирцевой.
— Что вы на это скажете? — спросил Дианинов. Вопрос относился к Саидову.
— Она очень долго лежала на земле, истекая кровью.
— Предположим.
— Лежала до тех пор, пока убийца не вырыл могилу. У него не было лопаты, и он копал монтировкой или ножом.
— А если все-таки лопатой?
— Имея лопату, — сказал Саидов, — убийца постарался бы лучше скрыть следы преступления.
— Что ж, логично, — согласился полковник. — Пожалуй, теперь мы точно знаем место убийства.
— Душанбе заказывали? — спросила телефонистка.
— Да, — подтвердил Дианинов и услышал голос жены. Она сразу стала говорить о внучке.
— А как Машенька? — спросил полковник.
— Все в порядке.
Дед... Ничего в нем не изменилось вроде, а стал он между тем в каком-то новом качестве. И вдруг очень сильно потянуло в Душанбе. Но он и сам не знал, когда попадет домой.
Он чувствовал себя виноватым перед дочерью. Даже цветы не прислал ей в такой день. Цветы еще не продают в городе. Но он бы достал. Она любит цветы и, безусловно, ждала их от него...
— Душанбе заказывали?
— Это вас, — сказал Дианинов Саидову,