Но вот об убийстве девушки на фестивале в Йоркшире Бэнкс не слышал. В ту пору провинции, особенно северные, представляли мало интереса для жителей столицы, а региональные полицейские силы действовали куда более независимо друг от друга, чем сейчас. Он задумался: может быть, Эндерби прав и Ник Барбер имел в виду именно убийство Линды Лофтхаус? Сам Бэнкс до сих пор был уверен, что журналист подразумевал смерть Робина Мёрчента. Однако сообщение о Линде Лофтхаус представляло дело в совершенно ином свете, пусть даже ее убийство в свое время раскрыли. Интересно, убийца еще в тюрьме? А если нет, мог ли он быть как-то причастен к смерти Ника Барбера? Чем больше Бэнкс над этим размышлял — и неважно, что говорила об этом Катрин Жервез, — тем больше убеждался, что, видимо, он был прав и Барбер погиб из-за того, что раскапывал прошлое — то прошлое, которое кто-то желал оставить погребенным.

Поедая окуня с картошкой, Бэнкс заметил несколько туч, плывущих с востока, и к тому времени, как он покончил с обедом, начало моросить. Он расплатился, оставил скромные чаевые и направился к машине. Перед тем как тронуться в обратный путь, Бэнкс позвонил Кену Блэкстоуну в Лидс и попросил выяснить все возможное о Стэнли Чедвике и расследовании убийства Линды Лофтхаус.

В воскресенье, в конце дня, Стив подошел открыть дверь. Увидев на пороге Ивонну, он повернулся и, шагая по коридору, сказал:

— Не думал я, что еще тебя увижу. Надо же, тебе хватило храбрости сюда заявиться, черт побери!

Ивонна пошла за ним в гостиную.

— Стив, я не виновата. Это все Мак-Гэррити. Он пытался меня взять силой. Он опасен. Ты должен мне поверить. Я не знала, что делать, — оправдывалась она, глядя ему в спину.

Стив обернулся и посмотрел ей в лицо:

— И ты отправилась прямиком к папочке.

— Я испугалась, не понимала, что делаю.

— Ты никогда не говорила, что у тебя отец — фараон.

— Ты никогда не спрашивал. И вообще, какая разница?

— «Какая разница»? Он вломился к нам, он и остальные. Нас забрали. Вот какая разница. И теперь нам завтра утром в суд. Как минимум мне светит штраф. А если мои предки узнают, я буду в полном дерьме. Они перестанут выдавать мне деньги. И все это из-за тебя.

— Прости, Стив, мне очень жаль, честно. Я не знала, что так будет.

Ивонна приблизилась к нему и протянула руку, чтобы до него дотронуться. Он резко отстранился и сел в кресло.

— Брось придуриваться, — произнес он. — Ты, черт тебя дери, отлично знала, что мы будем тут забивать косяки и слушать музыку. Можно подумать, ты сама этого никогда не делала.

Ивонна упала на колени к его ногам:

— Я думала, они просто арестуют Мак-Гэррити, и все. Честное слово! Ты же знаешь, я бы не стала тебе причинять неприятности.

— Значит, ты глупее, чем я думал. Слушай, ты извини, но я больше не хочу, чтобы ты приходила. Хотела, не хотела, но вышло так, что из-за тебя одни проблемы. Еще неизвестно, кто сюда явится следом за тобой.

Сердце у Ивонны забилось сильнее. У нее оставался еще один козырь в рукаве.

— Мак-Гэррити мне рассказал, что ты встречаешься с другой девушкой. Это правда?

— А если да? — Стив рассмеялся.

— Я думала, мы… ну, то есть… я не…

— Господи, Ивонна, когда же ты повзрослеешь! Ты иногда говоришь как ребенок. Мы оба можем встречаться с кем хотим. Я думал, это с самого начала было понятно..

— Но я не хочу больше ни с кем встречаться, только с тобой.

— На самом деле это означает, что ты не хочешь, чтобы я спал с другими. Нельзя присвоить человека, Ивонна. Ты не можешь контролировать чувства других. — Стив отвернулся. — В общем, я не хочу тебя видеть. У нас все кончилось.

— Но…

— Я серьезно. И на Бэйсуотер-террас, и на Кэрберри-плейс тебя тоже больше не ждут. У них тоже был рейд, если ты не в курсе. Народ повязали, и они тобой не очень-то довольны. Слухом земля полнится, сама знаешь. Система у нас маленькая.

— А что мне надо было делать? Скажи…

— Не надо было ничего делать. Тебе не надо было разевать свою глупую пасть. Неужели было не понятно: если ты приведешь сюда легавых, для нас начнутся проблемы.

— Но он мой отец. Я должна была кому-то рассказать. Я так расстроилась, Стив, меня трясло. Мак-Гэррити…

— Я тебе уже говорил, что он безобидный.

— Мне так не показалось.

— Я слышал, ты была под кайфом. Может, это все были игры твоего воображения? А может, ты даже хотела, чтобы он тебя потрогал?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Стив вздохнул:

— Я больше тебе не доверяю, Ивонна. Мы тебе больше не можем доверять.

— Но я тебя люблю, Стив.

— Нет, не любишь. Не глупи. Ты сейчас говоришь не о настоящей любви, а об идиотской романтической ерунде, которая сидит в мозгах у школьниц. Это любовь-обладание, сплошная ревность и контроль, одни негативные эмоции. Ты еще пока недостаточно взрослая, чтобы понять, что такое настоящая любовь.