— Вы не знаете, был ли у нее дружок? Она ни о ком не упоминала?

— Не помню… Слушайте, неужели вы догадались, что здесь что-то еще?

— О чем вы?

— Они могли думать, что это не просто убийство.

— «Они»?

— Такая фигура речи. Кто-нибудь…

— Вы меня запутали.

— Вижу. Не знаю… Я подумал… Не все видят мир одинаково.

— Начинаю это понимать.

— Ну… знаете… я хотел сказать, убийство — это же просто слово.

— Смею вас уверить, для меня это нечто большее, «что-то еще».

— Простите. Простите. Не хотел вас обидеть. Но вы — это вы. Я всего лишь хотел вам сказать, что другие люди мыслят иначе.

Чедвику стало неуютно в этих философических дебрях. Отчаянно пытаясь выбраться на более надежную почву, он спросил:

— Вы знаете, где она жила?

Мысли Мёрчента, похоже, витали где-то далеко, наконец, словно очнувшись, он усталым голосом ответил:

— У нее была комната на Пауис-террас. Ноттингхилл-Гейт. Во всяком случае, так она сказала, когда заходила к нам в студию.

— Вы, случайно, не знаете номер дома?

— Нет. Я и улицу-то знаю только потому, что, когда она упомянула Ноттингхилл, я стал ее расспрашивать, потому что это отличный район. Все знают Ноттингхилл, Портобелло-роуд, Пауис-сквер и прочее в том же роде.

Чедвик помнил лондонскую Портобелло-роуд: в войну он как-то побывал там в увольнении.

— Дорогой район?

— Черт возьми, да нет же. По крайней мере, для Лондона. Там сплошь такие дешевые комнатенки — спальня, она же гостиная.

— Вы сказали, что встречались с ней в Лондоне пару раз. Когда был второй?

— В прошлом году, на концерте в Раундхаусе. По-моему, в октябре. Во время одного из туров, которые устраивал Рик Хейс. Она тогда опять попросила Вика провести ее с подружкой за сцену, а он это опять поручил мне.

— Та же подружка, которая была с ней на звукозаписи?

— Да. Извините, но я уже сказал: я с ней не общался. Не помню, как ее зовут.

Чедвик посмотрел вдаль, на долину. Трактор уже исчез. Поднялся ветерок, тени облаков бежали по полю и по светлым пятнам известковых обнажений.

— Не очень-то у вас хорошая память, дружище, — заметил он.

— Слушайте, если вам кажется, что от меня никакой пользы, то простите, — пожал плечами Мёрчент. — Но я говорю правду. Линда никогда не была частью нашего окружения, она не была фанаткой. За последние два года она связывалась с Виком только три раза, просто чтобы попросить о небольших одолжениях. Нам это было нетрудно. Никаких проблем. В конце концов, она была родственница. Но больше ничего не было. Никто из нас с ней не сближался, никто из нас ее хорошо не знал.

— И это все?

— Да, сэр.

— Вернемся к прошлому воскресенью. Где все вы были между часом и часом двадцатью ночи?

Мёрчент кинул окурок в бассейн:

— Разве упомнишь!

— Вы вместе с остальными слушали «Лед Зеппелин»?

— Какое-то время да, но вообще я от них не в восторге. Видимо, я читал в вагончике или был в пивной палатке.

— Это не очень-то хорошее алиби, верно?

— Я не знал, что оно мне понадобится.

— А остальные?

— Они околачивались где-то рядом.

— А ваш менеджер, мистер Адамс? Он там был?

— Крис? Да, он тоже был где-то неподалеку.

— Но вы его не видели?

— Не могу точно сказать, в какое время я его видел, но он иногда мелькал у меня перед глазами.

— Значит, любой из вас мог выбраться в лес с Линдой Лофтхаус и заколоть ее там?

— Ни у кого не было для этого никаких причин, — возразил Мёрчент. — Ни у кого не было с ней близости, мы ее толком не знали. Я просто сделал для нее два пропуска, вот и все.

— Вы не говорили, что их было два.

— А вы не спрашивали.

— Для кого был второй пропуск?

— Для ее подружки. С Линдой была одна девушка.

— Та же, которую вы видели в Раундхаусе и на записи? Имя которой вы не помните?

— Та самая.

— Почему вы не сказали раньше?

Мёрчент как-то неопределенно махнул рукой.

— Если вы делали ей пропуск, вы должны знать ее имя, — настаивал Чедвик.

— Я на него не смотрел.

— Вы видели эту девушку на фестивале позже?

— Раз или два.

— Она была вместе с Линдой?