— О, Господи, мисс. Его наверняка необходимо немного подшить. Принесу-ка я свои булавки. — И Лили бросилась прочь.

Вилла вздохнула. Это выглядело так, словно она хотела сделать примерку. Но все, что она на самом деле желала — это снова лечь на эту роскошную кровать и встретиться со сном, который подкрадывался к ней. Казалось, что усталость всех дней путешествия разом навалилась на нее, и она определенно жаждала немного отдыха.

Она бережно положила голубое платье на мягкий стул и села на кровать, чтобы подождать Лили. Матрац глубоко просел под ней, и она почти задрожала от такого явного искушения. Ее глаза начали закрываться сами по себе, и ее позвоночник плавно разогнулся от усталости.

Когда она непроизвольно скользнула на подушку, ей пришло в голову, что, так как она замужняя женщина, то, возможно, она должна спать со своим мужем…

Натаниэль тихо прислонился к столбику кровати и смотрел, как спит единственный отец, которого он когда-либо знал. Лицо на подушке не было тем самым, которое Натаниэль привык видеть каждый день за обедом в детстве. Это лицо выглядело как его кошмарная карикатура.

Его отец был гигантом. Этот мужчина был скелетом.

Его отец был мощным и самоуверенным. Этот мужчина был слабым и безвольным.

Как он мог так сильно измениться всего за несколько месяцев? Что за болезнь так быстро истощала его жизненные силы?

— Это все его сердце, — голос позади Натаниэля звучал слишком знакомо.

Натаниэль не обернулся.

— Привет, Саймон.

— Натаниэль.

— Что ты здесь делаешь? Разве тебе не нужно развращать юные умы для этого логова воров, которое ты называешь «Клубом Лжецов»?

— На самом деле я думаю, что это они развращают меня. Но я здесь по просьбе твоих соратников, — Саймон встал рядом с ним. — По существу, меня послали ждать тебя. Я уже отправил записку о том, что ты приехал. И я пришел, чтобы присматривать за Стариком, будучи другом семьи. — Он сложил руки на груди и окинул взглядом человека на кровати. — Я знаю, о чем ты думаешь.

Натаниэль все еще не поворачивался к своему почти что брату, которому он никогда не был способен соответствовать или просто не мог избавиться от такого ощущения.

— Я сомневаюсь в этом.

— Нет, я уверен. Я знаю, потому что я сам думаю об этом каждый раз, когда я захожу в эту комнату больного. Ты думаешь, что это не он. Что это какой-то розыгрыш, обман, потому что невозможно, чтобы это был тот самый человек, который был девяти футов ростом и мог поднять дюжину лошадей.

— Десять.

— Что?

— Он был десяти футов ростом, — прошептал Натаниэль.

Саймон подошел к нему ближе.

— Да. Десять, — тихо согласился он.

В первый и единственный раз на своей памяти, Натаниэль смотрел на человека, которого он долго считал вмешивающимся в чужие дела, и разделял с ним момент абсолютного понимания.

Затем Саймон снова стал Саймоном.

— Я рад тебя видеть, Нейт, но я надеюсь, что ты не останешься. Ты же не хочешь подвергнуть опасности свое прикрытие.

Натаниэль улыбнулся уголком рта. Некоторые вещи никогда не меняются.

— Не ты возглавляешь мой шпионский клуб, Волшебник.

Выражение, которое появилось на лице Саймона, было бесценным. Натаниэль мог видеть, что его старый соперник забыл, с кем он разговаривает. Кобра не исполняет приказы бывшего или настоящего главы Клуба Лжецов. Кобра не исполняет даже приказов Принца-Регента.

Губы Саймона изогнулись.

— Нет, милорд. Я его не возглавляю, — он поклонился. — Думаю, меня самым должным образом поставили на место.

Саймон никогда не был его врагом. Натаниэль сделал выдох, закончившийся слабым смешком.

— Считай, что меня самым должным образом отчитали за мою грубость.

— Тебе нечего бояться с моей стороны, Нейт, — мягко сказал Саймон. — Я знаю правду.

Натаниэль кивнул, затем подошел ближе к мужчине, неподвижно лежащему на кровати.

— Но он не знает, не так ли?

Саймон провел рукой по своим волосам.

— Ты знаешь почему.

Натаниэль снова кивнул. Он сам предложил эту дьявольскую сделку.

— Я знаю почему… — его голос просто отказался звучать. Он с трудом сглотнул и отвел взгляд.

Рука Саймона опустилась на плечо Натаниэля в молчаливом жесте поддержки, а затем он тихо вышел из комнаты.

Когда Натаниэль покинул комнату больного спустя короткий промежуток времени, его мать ждала снаружи в холле. Она была высокой и светловолосой, как и он, но на этом сходство и заканчивалось. Даже в те дни, когда он выглядел наиболее щеголевато, он никогда не мог достичь суровой, высокомерной элегантности, которая была свойственна Виктории. Да он и не стремился к этому. Он надеялся на Бога в том, что его глаза никогда не будут такими ледяными.