От нечего делать Вилла решила пойти в свою комнату и заняться распаковкой своих книг и свадебных подарков. Домашние хлопоты успокаивали, хотя некоторые вещи из Дерритона заставили ее улыбнуться сквозь слезы.

Хотя казалось, что ее вещей просто несметное количество, они просто растворились в этой огромной, прекрасной комнате. Чтобы хоть немного почувствовать себя дома, Вилла поставила вырезанную Диком красную белку — Sciurus vulgaris — на свой ночной столик, и использовала одно из вышитых чайных полотенец Мойры как покрывало для умывальника.

Книги ее родителей, вполне почтенная библиотека в Дерритоне, здесь едва заполнили две полки. Вилла сказала себе, что это просто означает, что ей предстоит удовольствие самой найти другие книги, чтобы добавить к уже имеющимся.

Наконец она осознала, чего ей не хватает в этой комнате. Натаниэля.

— Конечно, ты же не можешь делить с ним комнату, — упрекнула она себя. — Ты еще не замужем за ним!

Проблема была в том, что если верить всему тому, что она знала, то она была замужем. Она была замужней женщиной, женой, и она хотела делить комнату со своим мужем.

— Ну, ты просто можешь подождать, — твердо сказала она себе.

Так как новая одежда, которую она и Натаниэль купили сегодня, не будет доставлена до тех пор, пока ее не переделают и не закончат, Вилла оделась в голубое с кремовой отделкой платье для ужина с сэром Дэнвиллом. Но как только платье оказалось на ней, она почувствовала себя неуютно. Кружевные рукава стягивали руки, а из-за кремовой отделки сеточкой, которая крест-накрест пересекала лиф платья, ее грудь была похожа на грудь белой курицы.

Она разгладила голубой атлас вдоль своего тела и попыталась объективно взглянуть на платье. Ткань была в самом деле прекрасная, и цвет смотрелся на ней хорошо. И платье подходило по размеру, все благодаря умению Лили обращаться с иголкой. Возможно, она видела в платье недостатки из-за своего собственного недостатка вкуса, а не из-за того, что в нем было что-то не так.

В комнату шумно влетела Лили. Когда она увидела, что Вилла уже одета, она встала позади и глубокомысленно постучала пальцем по нижней губе.

— Я могу видеть, что вы недовольны, миледи. Я думаю, что это платье было сделано для того, у кого не было вашей фигуры. Эта сеточка здесь, она пришита, чтобы казалось, что у леди более пышная грудь.

— Ох, ужасно. У меня достаточно пышная грудь, спасибо.

— А эти рукава… Думаю, кто-то хотел скрыть костлявые руки.

— На моих руках не видно костей, — Вилла вздохнула, чувствуя себя слишком разочарованной. Она так хотела произвести впечатление на Натаниэля сегодня вечером. — Я выгляжу глупо?

— Нет, конечно же, нет! Вы так думаете, просто потому, что несколько деталей вам не идут? Миледи, когда вы будете выезжать в свет, вы увидите некоторые туалеты, которые выглядят так, как будто они приехали в город вместе с цирком шапито!

Лили обошла Виллу кругом.

— Теперь, вот это отлично подойдет для небольшого ужина в семейном кругу — давайте опустим декольте вниз… — она потянула лиф вниз, заставив груди Виллы вздыматься над рюшем. — Вот, так-то лучше. Давайте сделаем такую прическу, чтобы ваши волосы свободно падали на спину и отвлекали внимание от рукавов — не беспокойтесь, к следующему разу я их переделаю.

Вилла повернулась к зеркалу и изумилась.

— Ох, так гораздо лучше, — несколькими быстрыми движениями и двумя-тремя булавками, Лили превратила этот наряд из платья какой-то другой женщины в платье Виллы, демонстрирующее ее грудь и шею. — Ты отлично справилась!

Лили улыбнулась.

— Я рада, что вы так думаете, миледи. Я пыталась прислуживать мисс Дафне когда-то, но она сказала, что я слишком сильно тяну ее за волосы.

— Отлично, это ее потеря и мое приобретение, — бодро ответила Вилла. Теперь она с нетерпением ждала обеда. Она не могла дождаться, когда Натаниэль увидит ее в голубом.

Натаниэль был не из тех, кто унижается, даже перед церковным епископом, но в этом случае он готов был сделать исключение. Лучший способ сохранить то, что осталось от репутации Виллы — это провести быструю, тихую, законную церемонию.

К несчастью — а Натаниэль уже чертовски устал от «несчастий» — епископ, с которым он имел дело, не имел об этом ни малейшего понятия, несмотря на самые лучшие — для новичка — попытки Натаниэля выглядеть покорным.

— Почему я должен удовлетворить ваше ходатайство? — холодно поинтересовался епископ. Он откинулся назад в своем кресле, переплел пальцы на животе и неодобрительно разглядывал Натаниэля. — Почему я должен содействовать любому плану, который вы там состряпали, зная, что он наверняка может привести к чему-нибудь бесчестному?