Если же мы наотрез отказываемся признать себя уязвимыми, то становимся черствее и упускаем возможность выяснить наши внутренние потребности. И еще, и это очень важно, избрав такую линию поведения, мы теряем способность любить и быть любимыми.

Пожалуй, стоит признать, что «страусиная стратегия» в детстве была полезна. Тогда, возможно, было более разумно перестать требовать то, чего не могли нам дать, то, что невозможно было удовлетворить.

Но повзрослев, мы сами в какой-то степени можем управлять нашими потребностями, осознать, что нам нужно, а что нет. И постараться найти тех людей, которые помогут нам получить желаемое. Мы уже не зависим от наших родителей.

Меня восхитила одна твоя фраза, которой ты как-то закончил электронное сообщение: «Мы уязвимые, но не слабые. Многие не понимают разницы».

Не бывает близких отношений, основанных на хорошо продуманной тактике. Она не позволяет чувствовать. Мы можем добиться своих целей, испытать удовлетворение от подчинения партнёра, своей власти над ним, заставить его считаться с нами. Но это не имеет ничего общего с настоящей «встречей», близостью, любовью.

Мы должны оставить место боли и смятению, которые возникают, когда мы складываем оружие и отказываемся от любой тактики, от любой борьбы с близким человеком. Это путь к себе, к дому, путь, ведущий к «встрече» с другим человеческим существом. Путь к любви. Ты согласен со мной?

Лаура

Как он мог быть не согласен?

Лаура говорила с ним на одном языке — он узнавал свои мысли, свои чувства. Она выражала словами то, о чём ему хотелось бы научиться говорить.

Он знал, в чём нуждался: найти человека, с которым вместе пойдёт по пути к дому.

Разве не было поразительным, что Лаура прислала ему это письмо в тот момент, когда он только что отправил ей сказку о принце, который строил дороги, чтобы по ним до него смог добраться самый любимый человек?

Перечитав первые сообщения, полученные несколько месяцев назад, Роберто разозлился на себя за то, что не сохранил предыдущие. Может быть, они содержали необходимую информацию о том, как зародилась идея переписки, что позволило бы ему продолжать исполнять роль Фреди с меньшим риском.

Внезапно ему пришло в голову, что он мог попросить у Лауры копию тех писем. Судя по всему, Фреди достаточно рассеянный, поэтому потеря каких-то сообщений была вполне в его духе… А Лаура, без сомнения, хранит их в компьютере.

Лаура,

Что касается твоего вопроса, не знаю, кто может с этим не согласиться?

Ты замечательно описала защитные поведенческие реакции, к которым мы часто прибегаем, чтобы спрятать от мира наши истинные нужды и эмоции.

Читая твоё сообщение, я подумал, что даже если бы совсем не разбирался в психологии, я всё равно бы наслаждался ясностью изложения.

По правде говоря, я решил пересмотреть всю переписку, от которой получаю искреннее удовольствие, и жутко расстроился, когда обнаружил, что самые первые письма куда-то пропали.

Ты не могла бы выслать мне их копию? Мне бы очень хотелось иметь их под рукой (обещаю больше не терять).

Пользуясь случаем, хотел бы попросить твоей помощи. Мне написал коллега, который был в Кливленде, и просил меня посоветовать ему литературу на тему отношений в паре. Он говорит, что прочитал «Странствия сердца» и все работы Пёрлза и Бредшоу, вышедшие на испанском и английском. Не могла бы ты поделиться своими находками по интересующей его теме, посоветовать какие-то другие полезные книги?

Я же всё больше утверждаюсь в мысли, что наша книга будет просто потрясающей.

Ответь мне поскорее.

Шлю тебе поцелуй,

Фреди

P.S. Что ты думаешь о сказке, написанной моим пациентом?

Роберто по вечерам продолжал чтение приобретенных книг, соотнося новые знания с письмами Лауры. Её ответ не приходил в течение недели, но к своему удивлению, он не волновался. В воскресенье пришло огромное сообщение на 140 КБ под заголовком «История древних времён».

Фреди,

Твоя просьба выслать копию некоторых писем была замечательным предлогом, чтобы перечитать написанное за четырнадцать месяцев (трудно представить — прошло уже больше года со времени первого письма).

Я получила истинное удовольствие! Временами наша переписка столь наивна, что трудно поверить, что она принадлежит нам. Кстати, тогда ты всё ещё называл меня «доктор Лаура Хорсил».