— Не помню, — ответил второй, подумав несколько секунд.

— А этого спрашивать бесполезно, — сказал Малахи, указав на третьего, который, отвернувшись от нас, смотрел в море. — Он почти все время где-то витает.

— Малахи, раз ты подтверждаешь ее историю, — сказал Гилхули, — то, может, подтвердишь и мою.

— Какую? — спросила я.

— Корк, — сказал Малахи. Прозвучало это «Карк», но я догадалась, о чем речь. — Он был в Корке, наш Падди. Утром сел в поезд. Весь день не показывался здесь. Правда, вижу я неважно. Но Кев хорошо видит, так ведь, Кев? — прокричал он. Кев кивнул.

— Ну, вот и разобрались, — сказал Гилхули. — Я сожалею о том, что случилось с вами, но никакого отношения к этому не имею.

— Не мог ли Конал О'Коннор взять вашу лодку?

— Конал О'Коннор! — воскликнул Гилхули. — Конал О'Коннор может поцеловать мою ирландскую задницу!

— Он цитирует Джеймса Джойса, — с внушительным видом сказал Малахи. — «Улисса».

— Это означает «нет»? — язвительно спросила я. — А Шон Макхью?

Гилхули промолчал, но я видела, как на его щеках играют желваки, и выглядел он так, словно у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд.

— Думаю, ваш адвокат рассказал вам о представлении, которое устроил Эмин Бирн, — сказала я.

— Рассказал. Чушь собачья. Я считал, что он умнее. Хотя вряд ли можно винить умирающего.

— Я назову вам наше указание, если вы назовете свое, — сказала я.

— Вы имеете в виду «морскую зыбь»? Там же был мой адвокат.

— Я знаю и другое указание, Майкла Дэвиса, — ответила я. Собственно говоря, я знала два, если считать то, которое сушила в своей гостиничной комнате в надежде, что там появится что-нибудь разборчивое, но раскрывать сразу все не следовало. — Мы думаем, что поиски этой вещи, что бы она ни представляла собой, могут оказаться интересными.

— Интересными? В этих людях из «Второго шанса» нет ничего интересного. Совершенно ничего.

Гилхули бросил тряпки в ведро и пошел прочь.

— Вы будете судиться с этой семьей за часть наследства? Бирн предположил, что, возможно, вы на это пойдете, и там был ваш адвокат. Как его зовут?

— Дермот Шанахан. А как я буду платить ему гонорар? — злобно спросил Гилхули.

Меня подмывало предложить ему продать свою любимую лодку, но я решила быть любезной.

— Могу угостить вас пивом или еще чем-нибудь? — спросила я, подумав, что выпивка развяжет ему язык и я узнаю, в чем причина вражды между ним и семьей Бирнов.

— Там, откуда я приехал, девушки ждут, чтобы их пригласили! — бросил он через плечо, уходя.

— Падриг, я приглашаю вас не на свидание, — ответила я его удаляющейся спине. — Просто выпить. Угрюмые, вызывающе ведущие себя мужчины не в моем вкусе. Вы задираетесь со всеми из принципа или у вас просто дурное настроение? Кстати, меня не интересует, как ведут себя ваши знакомые девушки.

И не называйте меня девушкой, мысленно добавила я. Но Гилхули шел дальше, словно не слыша.

Я повернулась к старикам на скамье, они смеялись так, что по щекам катились слезы. Точнее, смеялись двое. Третий, который еще не обращался ко мне, казалось, вел долгий спор с собой или со столбом на пристани.

— Если не интересуетесь угрюмыми молодыми людьми, — сказал наконец Малахи, утирая глаза, — что скажете о веселых стариках? Нас здесь трое. Я неважно вижу, Кев неважно слышит, а Денни, как сами видите, слегка странный — надеюсь, понимаете, о чем я. Но вместе мы кое-что собой представляем.

Мне пришлось тоже засмеяться.

— Давайте, садитесь. — Он указал на ветхий стул в нескольких футах от скамьи. — Выпьете? — И достал из стоявшей возле скамьи сумки бутылку виски и два жестяных стаканчика.

— Для меня сейчас слишком раннее время, — ответила я. — Но спасибо. Меня зовут Лара, — и стала пожимать им руки перед тем, как рискнуть сесть на стул. Даже Денни прекратил разговор с собой и мягко пожал мне руку. Малахи, Кев и Денни были одеты в серые шерстяные брюки, белые рубашки и черные рыбацкие шляпы.

— Братья? — спросила я.

Малахи и Кев дружно кивнули.

— Кев и я братья. Денни наш друг. Мы все названы в честь святых: я — святого Малахи, Кев — святого Кевина, а Денни — святого Дениса. Падди, разумеется, тоже — в честь величайшего ирландского святого Падрига. [11] Он неплохой, наш Падди, — добавил Малахи, когда перестал смеяться и перевел дыхание. — Правда, держится слегка вызывающе. Тут вы правы.

Двое других согласились.

— Он не стал бы опрокидывать вас в воду, — сказал Кев.