Говорил себе, что заботится о мировой справедливости. Якобы человечество спасал. А на деле просто упражнялся, очки зарабатывал, красовался сам перед собой.

А не было никакого человечества. Были отдельные несчастные люди. Такие, как Колька застреленный. Как погибший Вячеслав, как его жена и сын, ввергнутые в унижения и нищету. Вот ради них и…

Едва он вспомнил про мальчика, из темноты туннеля послышались легкие шаги и появился Миша собственной персоной. Все такой же чумазый, в курточке с разноцветными заплатами и огромных ботинках. Мать принялась укорять сына за долгое отсутствие, а он в ответ сунул руку в карман куртки и вытащил несколько патронов. Поймав взгляд черных глазенок Миши, Анатолий подмигнул ему. Мальчонка расплылся в щербатой улыбке. Присел на корточки у костра и принялся с поразительной быстротой хлебать приготовленный матерью суп. Какой же он маленький. И в то же время значительно взрослее Толи. Уже кормилец, добытчик. В свои пять лет несет ответственность. Самостоятельный парень. Гены героя-полковника дают о себе знать. Ворует, конечно, ворует. Просто не знает другого способа зарабатывать на жизнь. Ведь в пять лет еще надо ходить в садик.

Анатолий помрачнел.

Дети — цветы жизни. Слова Корбута. Пора было подумать над тем, как нанести визит профессору и заплатить по счетам. На Войковскую Анатолий возвращаться не собирался.

Он ни за что не придет туда побежденным. Командиром без команды. Генералом без войска. Пусть в произошедшем есть немалая доля вины Нестора, который, при всей своей проницательности, не смог распознать в Никите провокатора. Сейчас это уже неважно. Сейчас это уже личное между Анатолием и Никитой-иудой. И доктором-изувером.

Сначала лаборатория, а уж потом Гуляй Поле. Собрать новую группу он не собирался. Хватит и одного Аршинова. Старый прапорщик ведь жаловался на то, что ему не позволяют принять участие в настоящем деле. Анатолий предоставит ему возможность показать себя во всей красе.

Ко всему прочему, Аршинов являлся ходячим складом оружия и снаряжения. Оставалось добраться до туннеля за Белорусской, подать условный сигнал и… А если Аршинов не объявиться? Ничего, Анатолий его отыщет. Все. Пора отблагодарить приютившую его женщину и идти.

Однако та покачала головой:

— Без документов, солдат, тебе Белорусскую не пройти.

Толя вспомнил, с какой легкостью он проскользнул через станцию на пути сюда, и все понял. Свободный проход обеспечил Аршинов. Его же документы остались в подсобке у Дзержинской и давно оказались у коммунистов. Но что ему остается? Обман? Штурм?

Выбора все равно нет. Надо идти.

Но его остановила Клавдия Игоревна:

— Я помогу вам достать документы. Есть один знакомый, который сможет это сделать.

Она принесла из комнаты обрывок пожелтевшей бумаги и огрызок карандаша. Написав что-то, передала записку сыну и шепнула ему несколько слов на ухо. Мишка понимающе кивнул головой и растворился в темноте. В ожидании прихода таинственного специалиста по документам, Анатолий задумчиво смотрел на пляску языков пламени костра. Его план начал разваливаться с самого начала. Какая уж там лаборатория, если он даже не сможет пробраться через Белорусскую. В запасе имелся еще один вариант — сдаться патрулям, сообщить о своей принадлежности к станции Войковская и дожидаться, пока свои подберут. Если только агенты красных не подберут его раньше…

Но, допустим, Нестор отправит за ним отряд. Пусть он даже вернется на Гуляй Поле. И что?

Разгром диверсионной группы не удастся сохранить в тайне. Поднимется шум. Разъяренные анархисты громогласно поклянутся отомстить. Слух о том, что кому-то удалось спастись, долетит до красных. Охрану лаборатории усилят, и соваться туда станет совершенно бесполезно. Кратчайший путь не всегда приводит к цели быстрее. Хватит с него и первой попытки. Тогда тоже все казалось проще простого, а закончилось кладбищем на Лубянке.

Разморенный едой и теплом, Анатолий начал клевать носом. Организм требовал нормального сна. Едва Анатолий закрыл глаза, как увидел знакомый, освещенный одной лампочкой коридор. Он подошел к двери лаборатории и приложил к ней ухо. Изнутри не доносилось ни звука. Анатолий толкнул дверь и вошел. Все кровати, за исключением одной, были пусты. На той же, которую когда-то занимал Толя, кто-то лежал. Человек был укрыт с головой старым одеялом. Видны были только руки, которые почему-то не стали прикручивать к металлическому каркасу проволокой. Тихо булькала капельница.

Неужели Корбут отыскал добровольца? Скорее всего, нашелся коммунист, который во имя светлых идей согласился присоединиться к новой расе по собственной воле. Толя приблизился к кровати и осторожно отбросил край одеяла. Добровольцем была Елена. Ее русые волосы разметались по клеенчатой подушке и стали похожими на нимб. Лицо было безмятежным. Совсем, как у Кольки незадолго до того, как он начал душить ассистента. Почувствовав Толино присутствие, девушка открыла глаза.

— Вот и вы. Хорошо, что пришли попрощаться. Когда вы сбежали, профессор потребовал, чтобы я заняла ваше место. Мне пришлось согласиться.