В жизни есть лишь одно счастье – любить и быть любимой.

Нелюбимый всегда одинок в толпе.

На свете нет ни одного мужчины, который способен продолжительное время довольствоваться только душой женщины.

О телесной любви:

Следовало бы повесить всех женщин, опошляющих в глазах мужчин самое значительное, самое святое из всего созданного, божественное таинство, серьезнейший и возвышеннейший акт на земле.

Супружество приятно до брака.

Брак прекрасен для любовников и пригоден для святых.

Брак без любви – это пожизненная каторга.

Материнство, конечно, дает невыразимое счастье, но это счастье в любви или браке надо выкупать такой ценой, что я бы никому этого не посоветовала.

Можно объяснить другим, почему ты вышла за своего мужа, но нельзя убедить в этом себя.

Сопротивляться любви – значит снабжать ее новым оружием.

Рассудок никогда не плачет, это не его дело; а сердце никогда не рассуждает – оно не для этого нам дано.

Я не верю в тех донжуанов, которые в то же время Байроны. Дон Жуан не писал поэм, а Байрон, кажется, был плохим любовником.

Никому не выдавайте возраста ваших мыслей.

Простота труднее всего на свете. Это крайний предел опытности и последнее усилие гения.

Мы навлекаем на себя несчастья, которым уделяем слишком много внимания.

Веселье – лучшая гигиена души и тела.

Изменить свою сущность нельзя, можно лишь направить ко благу различные особенности характера, даже недостатки, – в этом и заключается великая тайна воспитания.

Восхищение и фамильярность чужие друг другу.

Скромность порой проистекает из преувеличенной гордости.

Избыток доброжелательности ведет к тому, что в один прекрасный день вы оказываетесь в очень плохом окружении; избыток проницательности ведет к полнейшему одиночеству.

Цветы забвения лучше всего растут на могилах.

Все французы – прирожденные комедианты, а те из них, у кого меньше всего способностей к благородному искусству сцены, посвящают себя театру и становятся актерами.

Самые ярые ревнители благочестия те, кто вынужден что-то скрывать о себе.

Человек еще ничего не знает: он не может доказать, что Бога нет; он тем более не может доказать, что Бог есть. Поверим, несмотря ни на что, и скажем: «Я верю!» Это еще не значит: «Я утверждаю». Скажем: «Я надеюсь!» Это еще не значит: «Я знаю».

Моя профессия – свобода, мое желание – не получать ни от кого ни милостыни, ни милости.

Пусть другие привыкают друг к другу по лени и прощают по равнодушию.

В письме к Флоберу:

Пресвятая литература, как ты ее называешь, для меня всегда на втором месте. Всегда я любила кого-нибудь больше, чем ее, а мою семью – больше, чем этого когото.

Когда я вижу, как надрывается старик [13] над своими романами, меня начинает пугать моя легкость в работе.

Я занимаюсь литературой, как другие занимаются садоводством.

Проверяя себя, вижу, что у меня были только две страсти в жизни – материнство и дружба. Люди, которым я дарила любовь, могли бы стать моими друзьями, сыновьями.