Сообщение было встречено глубоким молчанием. Вопросов возникло слишком много. Насколько велико это Колесо? Как предполагается проникнуть внутрь? Позвонить во входную дверь? Какова защита объекта? Как, черт возьми, морские пехотинцы составят план сражения, не зная даже, какова биологическая природа врага?

Но самый жгучий из всех вопросов, остающихся без ответа, — вопрос о судьбе Линнли.

По субъективному времени фактического бодрствования и без учета ускорения времени при скорости света прошло меньше года с тех пор, как он видел ее в последний раз. Это было как раз перед тем, как Гарроуэй вошел в киберсон для полета на Иштар. Он тосковал без нее. Линнли представала в его воображении настолько живо, словно все произошло лишь вчера. Осознать, что с тех пор прошло одиннадцать лет, не говоря уж о том, что могло случиться на Сириусе, казалось совершенно невозможным.

Неужели она погибла одиннадцать лет назад? Он никак не мог себе этого представить.

Изображения Сириуса постепенно исчезали.

— Вопросы? — отрывисто произнес Дюнн.

— Скажите, комендор-сержант, что будет, если мы не захотим лететь? — спросил сержант Хьюстон.

— Как вы сказали?

— Что, если мы не захотим лететь? У меня шесть субъективных лет, двадцать шесть объективных. Я внес свою лепту. Хочу уйти.

— Эта миссия не только для добровольцев, — медленно ответил Дюнн. — Руководство рассматривает ее как обычное задание, но с двумя исключениями.

Первое — если вам осталось меньше года до увольнения в запас, вы можете попросить увольнения. С учетом того, что шесть месяцев вашего ожидаемого субъективного времени службы в этой экспедиции будет равно одному году, вы можете сделать выбор и уйти раньше.

Второе — будет создана специальная комиссия для рассмотрения особых случаев. Каждый, у кого в связи с предстоящей экспедицией возникнут особые обстоятельства или проблемы, может заявить о них членам комиссии. Мне дали понять, что будут рассмотрены все обоснованные просьбы.

Однако я попросил бы, чтобы вы хорошенько подумали перед тем, как принять решение остаться на Земле. Здесь теперь все сильно изменилось по сравнению с тем, к чему мы с вами привыкли. Если решите остаться, вам будет оказана психологическая помощь, включая специальное программирование вашего имплантата, чтобы помочь вам адаптироваться к здешней жизни.

И снова по казарме прокатился глухой ропот. Лишь сейчас все наконец услышали о защитной программе, вырубившей шестерых морпехов накануне в микрограде в Восточном Лос-Анджелесе, и эта новость никому не понравилась.

— Я не знаю, как решите вы, — добавил Дюнн, — но я, черт возьми, собираюсь лететь!

— Мы с вами, Ком! — выкрикнул капрал Брайан, впервые назвав Дюнна его новым званием.

— Мне также поручено сообщить, — продолжал Дюнн, — что те из вас, кто остается в МЗЭП, получат дополнительные повышения в званиях после возвращения. Также им выплачивается повышенное денежное довольствие. Короче — пятидесятипроцентная надбавка к вашей обычной зарплате, сверх того боевые, доплата за риск, оплата вахт и командировочные за пребывание в космосе.

А это, подумал Гарроуэй, составит кругленькую сумму. Он быстро подсчитал в уме. Да, весьма неплохую… Как у капрала с выслугой более трех субъективных лет, его оклад составлял 1724, 80 новых долларов в месяц. Пятьдесят процентов от этой суммы — дополнительно 862 новых долларов в месяц плюс доплаты. То есть плюс доплата за риск, командировочные за длительное пребывание в космосе, оплата вахт и боевые…

Он даже мысленно присвистнул и спросил себя, не превращают ли такие деньги морских пехотинцев в современных наемников, оснащенных высокотехнологичным оружием.

— Ком, имеется в виду объективное или субъективное время? — спросил кто-то.

— Да, ком! — добавил со смехом другой морпех. — Это действительно разные вещи!

— Только субъективное время, точно так же как и ваша базовая зарплата. — В ответ прозвучали разочарованные возгласы. — Как же! — добавил Дюнн. — Просто ужасно, что правительство не платит вам за то время, что вы проспали в киберсне! Они не платят вам за время, которое не сжимается, пока вы летите!

— Еще вопросы будут? — Больше вопросов не было. — Свободны, — сказал Дюнн, выходя и давая возможность морским пехотинцам обсудить новости.

Еще недавно сержант, а теперь старший сержант Хьюстон и капрал, а ныне сержант Мэгг Кавако чувствовали, что приказ всем морским пехотинцам лететь к Сириусу без отбора добровольцев — неправильный. Большинство, однако, нарисованная перспектива вдохновила, отчасти благодаря дополнительной оплате, но в основном из-за явного отчуждения, которое многие из них почувствовали к новой земной жизни. Те немногие, кто получил увольнительные в прошедшие несколько дней, возвратились с не слишком-то веселыми новостями и о планете, и о ее обитателях. Проклятие, Дюнн прав. Северная Америка изменилась далеко не в лучшую сторону.