Шрифт:
Эйлас осторожно шагнул внутрь. Желтоватый леший раздраженно встрепенулся и уставился на него из бутыли. Возбужденно взметнулись светящиеся цветные блестки в высоких флаконах на полке. Висевшая в тени под потолком маска горгульи чуть наклонилась к Эйласу и растянулась в недоброй усмешке.
– Уйдем отсюда, пока вся эта чертовщина не навела на нас порчу! – встревожился Эйлас.
– Никакого вреда эти вещи мне не сделали, – возразила Сульдрун. – А зеркало знает, как меня зовут, и говорит со мной.
– Того, кто слушает колдовские голоса, ждет беда! Пойдем! Нам здесь не место!
– Подожди, Эйлас. Может быть, зеркало опять что-нибудь скажет – оно, кажется, доброе. Персиллиан, ты здесь?
Из зеркала послышался печальный голос:
– Кто зовет Персиллиана?
– Сульдрун! Ты говорил со мной раньше, помнишь? И называл меня по имени. Вот мой любовник, Эйлас.
Зеркало издало мучительный стон и принялось декламировать нараспев, заунывным басом – медленно, так, чтобы можно было безошибочно разобрать каждое слово:
Тебя к ногам спасительницы, Эйлас,Безлунной ночью море принесло,И с ней, забывшись страстью неизбежной,Зачал ты сына всем врагам назло.Какой бы путь ни выбрал ты сегодня,Везде прольешь ты слезы, кровь и пот,Но свой союз скрепить обрядом брачнымОбязан ты, чтобы продолжить род.Давно служу я королю Казмиру,Три раза предрекал ему провал:Четвертый раз он спрашивать боится,И ждать свободы я уже устал.Ты должен, Эйлас, взять меня с собою:Под деревом Сульдрун, на берегу,Укрой меня – и там под шум прибояБлаженным сном забыться я смогу.Невольно, как во сне, Эйлас протянул руки к раме Волшебного Зерцала и снял его с металлического штырька, торчавшего из стены. Продолжая держать зеркало перед собой, он в замешательстве спросил:
– Каким образом мы можем обвенчаться?
Персиллиан отозвался из глубины зеркала звучным, многозначительным голосом:
– Ты похитил меня у Казмира, Эйлас! Отныне я принадлежу тебе. Я отвечу тебе три раза – и ты уже задал первый вопрос. Но если ты спросишь меня в четвертый раз – прощай, я буду наконец свободен!
– Хорошо, как тебе угодно. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Возвращайтесь в сад, вас никто не задержит. Там будут скреплены ваши брачные узы – позаботься о том, чтобы они были неопровержимо подтверждены. А теперь торопитесь, время не ждет! Вы должны вернуться прежде, чем двери Хайдиона запрут на засовы!
Без лишних слов Сульдрун и Эйлас покинули тайное хранилище Казмира, плотно прикрыв за собой дверь, из-за которой настойчиво пыталось просочиться дрожащее лилово-зеленое свечение. Сульдрун приложила глаз к прорези шпалеры: в Почетном зале не было никого, кроме пятидесяти четырех кресел, производивших на нее такое впечатление в детстве. Теперь казалось, что кресла ссохлись и постарели – они уже не выглядели так грозно и величественно. Тем не менее Сульдрун чувствовала, что кресла задумчиво, мрачновато наблюдали за ней и Эйласом, пока они спешили к выходу.
Пробежав по пустой Длинной галерее в восьмиугольный вестибюль Восточной башни, они вышли под ночное небо. По пути к Урквиалу им пришлось срочно скрыться в оранжерее: навстречу, топая сапогами, звеня оружием и ругаясь, шли четыре дворцовых стражника.
Шаги стражников затихли вдали. Лунный свет, проливаясь под арками парапета, создавал на полу галереи вереницу бледно-серых форм, перемежавшихся тенями чернее ночи. Внизу, в городе, еще мерцали огни, но звуки столицы не долетали до королевского дворца. Сульдрун и Эйлас пробежали по сводчатой галерее, нырнули в туннель и проскользнули в старый сад через дощатую дверь в стене Зольтры. Эйлас вынул зеркало из-под туники:
– Персиллиан, я задал тебе один вопрос и постараюсь больше ничего не спрашивать, пока не возникнет такая необходимость. И теперь я не спрашиваю тебя, каким образом мне следует тебя спрятать, чтобы выполнить твою просьбу, но если ты желаешь дать более подробные указания, я тебя выслушаю.
Персиллиан поспешно заговорил:
– Спрячь меня, Эйлас, спрячь меня сейчас же под старым лимонным деревом. Под камнем, где любит сидеть Сульдрун, есть трещина – спрячь туда меня и все золото, что вы взяли с собой. Торопись, времени почти не осталось!
Эйлас и Сульдрун спустились к часовне. Эйлас направился дальше по тропе к старому цитрусу; приподняв плоский камень под деревом, он нашел расщелину и поместил в нее Волшебное Зерцало и завязанные в шейный платок драгоценности.
Сульдрун подошла ко входу в часовню и остановилась, удивленная отблеском пламени горевшей внутри свечи. Она открыла дверь и зашла внутрь. На скамье за самодельным столом дремал, положив голову на руки, брат Умфред. Глаза его открылись, он поднял голову:
– Сульдрун! Вернулась наконец! Ах, Сульдрун, непутевая баловница! Где ты проказничала? Чем ты занималась за стенами своего маленького королевства?