Она не царапала его. Не раздирала чешую. Не боролась с ним, как это делали в его народе, и он не мог понять, хороший это знак или плохой. Он завис в тумане похоти и страсти, и ему казалось, что, может быть, он все делает не так.

Но когда он решил сказать ей об этом, ее язык скользнул ему в рот. Дайоса переполняли эмоции. Сладкий аромат, исходивший от Ани, напомнил ему о доме. Она была словно конфета, которую хотелось облизать, чтобы запечатлеть ее вкус в памяти.

Глухо застонав, он притянул ее к себе еще ближе. Слишком крепко? Может быть. Но Аня сказала бы ему, если бы он сделал что-то не так. Было так просто пойти на поводу у инстинкта и утонуть в ней.

Ее крохотные ноготки впились в его затылок и провели вниз по мускулам шеи. Его ответный стон смешался с ее прерывистым дыханием, и все жабры раскрылись в полную силу. Они трепетали с такой силой, что он почти чувствовал их дуновение, и тело требовало овладеть ею, взять ее, трахнуть ее.

Аня заметила. По тому, как она тихо ахнула и отстранилась, он понял, что она даже не догадывалась, почему его оборки так трепещут ради нее. Но то, как она смотрела на него… ему нравилось. Ему нравилось, когда она смотрела на него без страха, без сомнения, даже без отвращения, хотя только этого он от нее и ожидал.

А она вместо этого смотрела на то, как тянутся его жабры, и на разницу между ними и мягко улыбалась.

— Знаешь, они такие красивые.

Дайос тряхнул головой, сам не зная, отрицает ли он, что в нем есть что-то красивое, или негодует, что она отстранилась от него.

Ее губы припухли и стали красными, как его чешуя. Он не мог перестать смотреть на эти губы и на эту женщину, которая так его удивила. Ведь он не ждал от нее ничего, кроме неуверенности. Хотя она однажды позволила ему коснуться себя. Это воспоминание было так четко запечатлено в его памяти, что он никогда не смог бы его забыть.

Аня глубоко вздохнула, окидывая его взглядом и опять возвращаясь взглядом к его губам.

Она опять хотела его поцеловать.

Сжимая когтями ткань у нее на спине, Дайос назвал себе тысячу причин не притягивать ее снова. Она была слишком хрупкой. Он даже не знал, нужно ли ахромо отдыхать после… поцелуев. Он не знал, могут ли его ласки навредить ей. Надо было задать Арджесу куда больше вопросов, когда тот предлагал свои советы. Вместо этого Дайос был вынужден позволить ей вести.

Такое поведение было недостойно воина. Зато достойно хорошего партнера. Осознание этой разницы резко охладило его страсть и заставило его замереть. Он всегда был воином, а не любовником. Уж точно не партнером. Он не знал, как быть кем-то еще.

Она обвела пальцем его губы — такой хрупкий маленький пальчик легко оторвался бы от одного щелчка его острых зубов.

— Спасибо тебе, — прошептала она, когда он не ответил на ее предыдущие слова. — Я не хотела умирать, не узнав, каково это.

Он чуть прихватил ее палец, а потом заставил себя отпустить ее. Очень медленно убрав руку с ее тела, он подтолкнул линзу дроида ей на глаз, чтобы она услышала его слова.

— Ты не умрешь, калон.

— Почему ты постоянно меня так зовешь? Это не мое имя.

— Я знаю, что это не твое имя. — Он изобразил жесты, которыми она наградила его. — Меня тоже зовут не «большой мужчина».

Она цокнула языком, но тут же осеклась, содрогнувшись от холода.

— Это имя, которое дала тебе я.

— А «калон» — это имя, которое тебе дал я. — Дайос поднял костюм с пола и протянул его девушке. — Ты окоченеешь, если не наденешь его.

— Но что оно значит? — Она все же взяла у него костюм. По крайней мере, хотя бы следовала указаниям. — Ты-то знаешь, как я тебя назвала.

Хмыкнув, он проигнорировал ее вопрос и стал ждать. Она взглядом велела ему отвернуться, но на этот раз он не послушался.

Не собирался он отворачиваться. Только не после того поцелуя. Только не после того, как он услышал ее сладкие стоны и почувствовал ее мягкий, нежный жар. Нет, он хотел смотреть. Хотел, чтобы она доверилась ему.

Аня повертела костюм в руках. Ее дыхание облачками клубилось у лица, пока она собиралась с мыслями. Было очевидно, что она хочет ему что-то сказать. У нее всегда был такой вид, когда она о чем-то думала.

Наконец у нее вырвался протяжный вздох.

— Ты сказал, что я не умру, но маска сломана. Битси не сможет ее починить.

Она подняла на него свои грустные голубые глаза, и Дайос понял, что готов сразиться за нее со всем океаном, хотя обещал себе не падать еще глубже во все это брачное безумие.

— Ничего страшного, — со вздохом ответил он.

— Ничего страшного? — Она всплеснула руками, шлепнув костюмом по полу. — Я не могу дышать под водой, Дайос!

— Знаю, что не можешь. — Он протянул руку и коснулся пальцами ее шеи в том месте, где его щупальце должно было войти в ее кожу. — Зато я могу.