Королевский аркан
<p>Он привык обманывать. Но в этот раз обманут – его. Старый мошенник Михаил Гройс должен найти гадалку, с которой перед самоубийством встречался его давний друг. Кажется, пустяковое дело. Но первый же шаг затягивает Гройса в мир, где его собственные аферы кажутся детскими шалостями.</p> <p>Убийства. Шантаж. Ловушки. Тарологи, экстрасенсы, астрологи – все они, словно карты из крапленой колоды, мелькают перед Гройсом, скрывая правду за пеленой мистики и лжи.</p> <p>Герой «Алмазного эндшпиля» и «Иллюзии игры» возвращается – чтобы сыграть самую опасную партию в своей жизни.</p> <p>КОРОЛЕВСКИЙ АРКАН. Судьба уже раздала карты.</p>
Пролог
– Огней так много золотых на улицах Саратова! Парней так много холостых, а я люблю Игнатова!
Выводили на три голоса, и выводили красиво. Борис Игнатов широко улыбнулся:
– Душевно поете, девчонки! Почему меня снимают, а не вас? Давайте вам свою передачу замутим!
– Потому что Боренька у нас самый талантливый, – сказала Люда голосом воспитательницы, которая хвалит детсадовца, аккуратно сходившего на горшок. – Боренька – наша звездочка.
Остальные засмеялись.
Ядреная девка, подумал Игнатов, с удовольствием поглядывая на нее. Губы спелые, руки мягкие… Она и красила его лучше остальных визажистов.
Люда в несколько движений стерла макияж, и Борис привычно наклонился к зеркалу. Дома всё равно придется счищать остатки тональника, но хоть глаза ему смыли. Камера прибавляет пять кило веса и съедает пять кило грима – вот почему на студийную съемку всех размалевывают, точно клоунов.
Он перешучивался с визажистами и ухмылялся, видя, как они краснеют и млеют… «Ты, Игнатов, воздействие на баб производишь магнетическое», – с завистью говорил Канторович, зам. генерального, неунывающий плюшевый толстячок. Канторовича все любили. А Игнатова все хотели. На этом топливе Борис мог горы сдвинуть.
Но к вершинам его не подпустили. Только недавно он понял, что это окончательно. Так будет всегда.
«Руки связать хотели Игнатову? Ну, сами напросились».
Вернувшись в гримерку, он стащил футболку, которая была мала ему размера на три. Стилисты одевали его как педика. «При твоей брутальности, Боря, тебя можно хоть в платье обрядить». Долго он всё это терпел. Всё, с него хватит.
Запись отправлена. Программа обработала голос, изменив его до неузнаваемости. Если историю придется раскручивать в СМИ и ему зададут вопрос, как он согласился во всем этом участвовать, почему он, звезда и кумир, пошел на преступление, Игнатов придумал идеальное оправдание. «Они отрезали мне палец. Я просто не выдержал физически, я сдался…»
Кстати, о кумирах. В самом начале, еще до первого сезона, организаторы всерьез обсуждали, что Бориса нужно переименовать в Кумира.
Кумир Игнатов. Дерзкий сценический псевдоним.
Кумир Игнатов?! Как только он это услышал, ему представились хмурые Игнаты с выраженно дегенеративными лицами, толпой сгрудившиеся вокруг него. Он закатил эталонную истерику, прослыл на время припадочным, но с Кумиром от него отвязались.
Борис поднял правую ладонь: между мизинцем и средним торчал короткий обрубок. Палец ему оторвало, когда он год назад сдуру полез в горы, не сняв обручального кольца. Но свидетелей этому не было, а на все вопросы Игнатов по возвращении многозначительно отмалчивался. Так что опровергнуть его версию некому.
«Мучили! Пытали! Вот и согласился».
Но лучше бы до этого не дошло. Лучше бы они просто перевели деньги. Ох, вот тогда он заживет…
Во-первых, всех баб – к чертовой матери! Оставить только Зою.
Во-вторых, никакого больше мотовства.
В-третьих, «Грозу» вместе с Домбровским послать вслед за бабами. Выгрызть, вымолить свое шоу. Чтобы, мать вашу, не один из десятка соревнующихся за рейтинги и зрительскую любовь, а единственный.
В коридоре ему навстречу попалась Люда. Промурлыкала:
– Торопишься, Боренька?
Он вспомнил первый пункт в своем списке и вздохнул:
– Дела зовут!
– Ты сегодня был хорош как никогда, – доверительно шепнула она ему на ухо. – Вернее, как всегда.
Пахло от нее сладко, развратно.
Садясь в такси, он всё еще чувствовал ее запах.
Водитель был незнакомый. Борис собирался ехать домой и вдруг понял, что не в силах терпеть шабаш, который там творится.
– Слушай, давай, что ли, в бар какой-нибудь завернем, – устало попросил он. – Ждать не надо, я оттуда потом вызову.
– Да я подожду, без проблем, – отозвался водила.
Будет просить найти кого-нибудь, понял Игнатов. Или брат сгинул по пьяной лавочке, или батя в маразме вышел из дома и не вернулся. Однажды ему попался таксист, слезно умолявший сказать, куда старушка-мать заныкала деньги.
Он задремал в тряской машине, а когда открыл глаза, они пробирались через какой-то двор. Игнатов сонно прищурился, не узнавая местность. Водитель подъехал вплотную к обочине и заглушил мотор.
– Так, поговорить согласен… – Игнатову не нужна была репутация засранца, который отказывается помочь простому работяге. – Но сначала мне бы в себя прийти. Расслабиться, понимаешь?
– Я не против! – отозвался водитель.
Обернулся к пассажиру и дважды выстрелил ему в голову. Борис откинулся на спинку сиденья и уронил руки. Две дырочки расположились во лбу одна над другой, словно кто-то перестарался, рисуя Игнатову точку бинди.
Водитель с обезьяньей ловкостью перебрался назад, обыскал карманы трупа и вытащил телефон. Разблокировал, прижав к экрану палец мертвого Бориса, и спокойно, не торопясь, просмотрел несколько приложений.
– Ну и ладушки, – сказал он, ничего не обнаружив.