– С чего бы это?

– Я сам поищу.

– Я прекрасно справлюсь с этой задачей. Или попрошу капитана Каменева. Он специалист в таких делах, найдет лучше нашего.

– Отдай смартфон, я сказал, – прошипел Крюков. – А то хуже будет…

– Вы мне угрожаете? С чего вдруг? Боитесь, что мы увидим запись, которую сделала Мила перед своим исчезновением?

Губы Крюкова как-то странно дернулись, глаза сузились, и Маше показалось, что он вот-вот кинется на нее. Они уже были на пороге кухни, только-только миновали дверь Элизы, за которой сегодня ночевал и ее телохранитель. Это значило, что Маше достаточно только закричать, чтобы помощь подоспела, ведь Илья Владимирович наверняка спит очень чутко. Но, как назло, горло сдавило нервным спазмом, она не смогла даже набрать в легкие воздуха, а Крюков вдруг оказался вплотную к ней.

Прежде чем Крюков вцепился в смартфон, который Маша прижимала к груди, кто-то схватил его сзади и с силой швырнул в сторону. Маша только и смогла, что тихо ойкнуть и сделать еще шаг назад. Только потом разобрала, что угрожавшего ей коллегу скрутил Каменев. Как и Климова несколько часов назад, он повалил Крюкова на пол, заломил ему руку за спину и придавил сверху собственным весом.

– Спокойно, не дергайся! – более грубым, чем обычно, голосом велел полицейский.

– Отпусти! – заверещал Крюков возмущенно. – Это произвол! Я ничего не сделал…

– Сейчас разберемся, что ты сделал, а чего не делал, – пообещал Каменев, слезая с режиссера и резким рывком поднимая его на ноги, а потом так же неделикатно усаживая на ближайший стул. – Дернешься – получишь по морде. Понял?

Крюков угрюмо кивнул, с мученическим видом растирая плечо. Каменев повернулся и вопросительно посмотрел на Машу.

– Что у вас там?

От пережитого страха и столь резкой перемены ситуации Маша не сразу поняла смысл вопроса. Потом ее отвлек шум в коридоре: двери принялись открываться, из-за них высовывались помятые и взъерошенные коллеги. Первым, конечно, выскочил Илья Владимирович в спортивных штанах, белой футболке и серых носках. За ним осторожно высунулась Элиза в лосинах и длинном свитшоте. Следом подтянулись и Стас с Никитой, ночевавшие в дальней части коридора.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Илья Владимирович, обводя вопросительным взглядом их трио, замершее посреди кухни.

Маша снова повернулась к Каменеву, решив, что правильнее все же будет отвечать ему:

– Я нашла в тумбочке Милы ее смартфон. А в нем – видео, которое она записала вчера… то есть уже позавчера вечером.

– И что же на этом видео такого? – напряженно уточнил Каменев, оглядываясь на Крюкова, сгорбившегося на стуле.

– Сами посмотрите…

Она взяла смартфон так, чтобы все могли посмотреть воспроизводимое на нем видео, остальные с любопытством подошли ближе. Какое-то время они молча наблюдали за тем, как Мила включила запись, находясь у одного из корпусов. Судя по размеру, у того самого, где они днем записывали разные версии полиции о случившемся в лагере, а потом нашли кукол. Затем Мила, стараясь не шуметь, скользнула внутрь.

Сперва картинка была довольно яркой и четкой благодаря включившейся автоматически подсветке, но потом Мила почему-то выключила ее, стало темно. Все всматривались в экран с таким напряжением, что почти не дышали, а потому тихий девичий смех, раздавшийся где-то внутри строения, услышали весьма отчетливо. Элиза тихонько охнула, остальные промолчали.

Мила потянула на себя ближайшую дверь, та едва слышно скрипнула. В комнате было слишком темно, поэтому сначала никто не смог разглядеть то, что, по всей видимости, увидела Мила.

– Да не может быть… – прозвучал за кадром ее голос.

Она явно сделала шаг вперед, а потом все-таки снова включила подсветку. Сразу стало понятно, что ее шокировали те самые куклы с яркими, размалеванными лицами, сидящие кругом.

– Как странно… – пробормотала Мила, но озвучить, что именно показалось ей странным, не успела: за ее спиной с грохотом захлопнулась дверь и Мила метнулась к ней, стуча рукой по полотну. – Эй, выпустите меня! Это не смешно. Эй!

На секунду она замерла, словно прислушиваясь и ожидая ответа. И он последовал в виде повторения тихого детского смеха.

Мила вновь принялась стучать и пытаться открыть дверь. Она поворачивала ручку, наваливалась на полотно всем весом, и в какой-то момент дверь все-таки распахнулась. Мила вывалилась в коридор, испуганно всхлипывая, и в кого-то влетела. Послышалась разнообразная ругань на два голоса, и вскоре на экране появилось лицо Крюкова: тот недовольно морщился от ударившего в глаза света фонарика и пытался закрыться от него рукой.

– Вы что творите? По-вашему, это смешно? – возмутилась Мила плаксивым голосом.

– Ты что здесь делаешь? – грубо отозвался Крюков. – А ну, прекрати это немедленно!

Возможно, он требовал прекратить светить ему в лицо, но Мила, по всей видимости, восприняла это как призыв прекратить съемку, потому что запись на этом оборвалась. И все с подозрением посмотрели на Крюкова.

– Что там произошло между вами? – строго поинтересовался Каменев.

– Ничего, – буркнул Крюков, ни на кого не глядя.

– Такое «ничего», что вы даже словом не обмолвились о встрече с Милой в том домике накануне ее исчезновения? – возмущенно спросила Маша. – А заподозрив, что у нее на смартфоне могли остаться свидетельства этой вашей встречи, решили силой отобрать его у меня?