— Похоже, нам трындец! — почему-то вслух сказал я.

Охотник-тугодум — обычно мёртвый Охотник. Да, я иногда тупил. Но в таких ситуациях — никогда.

— Держи, — спихнул я Шнырьке статуэтку, и мысленно отдал приказ.

Мелкий всё понял, и побежал через тень в дальнюю сторону локации. Пока он был в тени, все змеи замерли, начиная метаться влево-вправо. Но как только он появился, похоже, что твари его почуяли, потому что огромная змея ломанулась вперёд, и нас с Карамелькой чуть не снесло потоком Сапфировых змей, которые не обращая на нас никакого внимания, гурьбой ломанулись в сторону маленького засранца.

Я механически начал считать. Примерно на пятом десятке я сбился. Мимо проползло ещё несколько, хотя это было уже неважно. Их примерно полсотни. А вот за ними выбежали и мы с Карамелькой.

Шнырька скакал, как заяц, по периметру локации, сперва уворачиваясь от предводительницы змей, а потом от её подоспевших миньонов. Мы же с Карой помчались к Разлому. Оказавшись возле него, я отдал мелкому приказ. Он тут же появился, бросил мне в руки статуэтку и мы вывалились наружу. Злые, но очень довольные собой.

— Что за хрень, интересно, я вытащил? — перевёл я взгляд на свои пустые руки.

Как так?! Почему... пустые руки?

Я немедленно послал Шнырьку внутрь. Так и есть, голубой божок просто «не прошёл» сквозь Разлом, а валялся с той стороны. И прямо сейчас его аккуратно схватила зубами здоровенная змеюка, и мгновенно скрылась с ней в джунглях. Похоже, что эта статуэтка не могла быть вынесена наружу до полного закрытия Разлома. Я про такое когда-то читал, а теперь и сам убедился.

— Вот падла! — в сердцах заорал я.

Ничто так не расстраивает Охотника, как потерянный или отобранный законный лут.

— Ну ничего, я ещё вернусь!!! — погрозил я кулаком в сторону оранжевого марева. — Вот только придется немного подкачаться.

Имперский Военный Госпиталь

г. Иркутск

Отделение для аристократов

Немного бледный, но похоже, что здоровый молодой человек, слегка прихрамывая, в сером больничном халате, шёл по коридору. В конце, возле одиночной палаты, стояло два капрала в военной форме, но с гербом благородного Рода на рукаве, лениво разглядывающие проходящих мимо медсестер.

Мужчина сбился с шага, и замер в нерешительности. Кажется, он раздумывал, убежать отсюда или уже поздно. Взгляд одного из вояк зацепился за юношу, и уже не отлипал. Поздно!

Штабс-капитан Лейб-гвардии Преображенского полка Артём Дроздов на негнущихся ногах зашел в палату, где, облокотившись на колено, в позе роденовского «Мыслителя» сидел пожилой генерал от инфантерии.

— Здравствуй, отец! — у кавалера имперского боевого ордена ощутимо задрожал голос.

Генерал поднял тяжелый взор, и его густые брови опасно сдвинулись.

— Закрой за собой дверь! — приказал он.

Артём выполнил приказ, и подошел поближе, невольно встав по стойке смирно.

Герцог Николай Фёдорович Дроздов тяжело вздохнул.

— Как ты мог, Артём?

Дроздов-младший, хорошо зная отца, молчал, ожидая продолжения.

— Как ты мог так опозорить наше имя? И, главное, зачем?!!

— Отец... — начал молодой человек.

— МОЛЧАТЬ!!! — закричал генерал, и вскочил на ноги. Лицо его побагровело от гнева, он начал ходить вперед-назад по палате, заложив руки за спину. — Мне доложили врачи о твоём состоянии после дуэли. Между прочим, лекари обошлись мне в кругленькую сумму! Иначе тебе пришлось валяться тут несколько месяцев, и под себя ходить! Как? Скажи мне, как тебя мог разделать пацан-барон? И зачем ты к нему полез?!

— Отец... — снова начал Артём.

— Молчать! — уже тише сказал генерал. — Ты уже предложил выкуп за фамильное оружие?

— Нет... — еле слышно сказал Дроздов-младший.

— Что, опять нет денег? — невесело усмехнулся генерал.

— Нет, я дрался не фамильным оружием... — снова очень тихо сказал молодой герцог.

— Почему это? — удивился старый генерал.

Сын опустил голову и молчал.

— Я спрашиваю! Почему?!

— Я проиграл клинок...

— ЧТО?!!

— Я проиграл клинок в карты... И условием возврата было покалечить барона Галактионова. А еще лучше — убить...

Старик шумно вздохнул, на лице у него заиграли желваки, и вдруг, без предупреждения, его большой кулак врезался непутевому отпрыску в челюсть, откидывая его на стену палаты.

— Ты позор на мою седую голову... — тяжело дыша, генерал стоял над скрючившимся от боли сыном. — Значит, слушай сюда, Тёма...

Без приключений меня довезли до Центра. Оттуда я уже взял обычный пикап, и пожалев хозяина такси, вместе с Карамелькой уселся в багажник. Выглядели мы грязными и вонючими, как и всегда в последнее время. Но в «холодильнике» у меня лежало три сердца, а в душе зрела тихая ярость на гадскую змеюку. Я аккуратно переместил её на одну из полочек своей души, где она будет некоторое время зреть и усиливаться. А выпущу я её тогда, когда вернусь в этот Разлом. А я туда обязательно вернусь.