– Хорошо. Подумаю, – произнес он наконец, и в этих словах прозвучала не отмашка, а настоящее обещание обдумать все серьезно. – Давай отложим этот разговор до завтра. Мне нужно… взвесить все «за» и «против».

– Хорошо, папа, – я послушно склонила голову, поднимаясь с кресла. Внутри все ликовало и пело. Я не стала давить сильнее, не стала упрашивать. Я сделала главное – посеяла зерно сомнения и предложила разумный, пусть и экстравагантный, план. – Спокойной ночи.

Выйдя из кабинета и притворив за собой тяжелую дверь, я позволила себе счастливую, торжествующую улыбку, которую сдерживала все это время. Отец задумался. Это была уже победа. Пусть небольшая, но решающая.

Ничто не свернет меня с намеченного пути!

Утро я встретила стойко. Видимо, батюшка еще вчера переговорил с матушкой насчет моего дерзкого желания, ибо ее за завтраком не было – служанка доложила, что мама чувствует себя нехорошо и не спустится.

Отец сидел за столом угрюмый и молчаливый, словно скала, а сестра смотрела ехидно и была невероятно довольна сложившейся ситуацией. Она, конечно, не знала толком, что случилось, но уже решила, что у меня все плохо. Зря радовалась. Видимо, в пансионе уроки хитроведения еще не начались, и делать верные выводы ее пока не научили. А я, сохраняя маску идеальной невозмутимости, с аппетитом съела свой завтрак и, отложив салфетку, отправилась наверх.

Дверь в матушкины покои была прикрыта. Я тихо постучала и, дождавшись сдавленного «войдите», замерла на пороге. Комната была залита утренним солнцем, а приоткрытое окно пропускало в комнату легкий, приятный и пока еще теплый ветерок. Мама полулежала на подушках, и вокруг нее суетились слуги с нюхательной солью и остывающим чаем на подносе.

– Матушка, можно я поговорю с вами наедине? – голос мой прозвучал мягко, но уверенно.

Родительница тяжело, с надрывом вздохнула, не поворачивая ко мне головы, но жестом отослала прислугу. Дверь за ними тихо закрылась. Я присела на край кушетки, взяла ее прохладную, безвольную руку в свои ладони.

– Что с вами случилось? Что вас так печалит? – спросила я, и в голосе моем звенела искренняя забота, за которой, впрочем, таилась стальная решимость.

– Моя дочь… – прошептала матушка, и ее голос дрогнул. – Ей взбрела в голову блажь, отправиться в эту… академию. Какое уж тут спокойствие?

– Вам рассказал об этом батюшка? – уточнила я, ласково поглаживая ее руку.

– Он сам не знает, что с тобой делать, и пришел ко мне за советом.

Только странный он испросил совет, не сообщив всего. Но сейчас я это исправлю.

Я сделала глубокий вдох и выдала.

– В академию поступает Нортон Гивз.

Мама напряглась, заинтересовалась, но гнев на милость не сменила.

– Я случайно подслушала в кафе, куда ходила с девочками, его разговор с кузеном. Гивз говорил, что ему нужна умная жена. Очень умная.

Матушка резко открыла глаза и внимательно на меня посмотрела.

– А ты уверена, что тебе нужен именно он? – в ее голосе зазвучал практичный, живой интерес.

– В академии учатся многие молодые люди из самых родовитых семей, – мягко, но многозначительно намекнула я.

Мне нужен был лишь один-единственный, тот, кому безраздельно принадлежало мое сердце. Но, чувствую, сейчас не время это обсуждать.

– К тому же мне не обязательно заканчивать академию, – продолжила я, и слова полились легко и убедительно. – Я могу быть отчислена по собственному желанию… если выйду замуж. Например.

Эффект превзошел все ожидания. Мама резко поднялась и с таким решительным видом шлепнула флакон с солями на прикроватный столик, что тот зазвенел.

– Неожиданное решение, – прокомментировала она, и в голосе ее звучало одобрение. – Но, полагаю, не ты одна до такой простой мысли додумалась.

– Чтобы поступить в академию магии, нужен дар и определенный уровень подготовки, – заметила я, слегка улыбнувшись. – У меня он есть. Надо лишь немного подтянуться, освежив знания. К тому же кафедра бытовой магии, согласитесь, прекрасно подойдет для леди. Нас в пансионе учили многому, но никакие знания не бывают лишними, особенно для хозяйки большого дома.

– Конечно, конечно! – забормотала матушка, ее взгляд устремился на ветви деревьев за окном, но видела она теперь явно не их, а мое блестящее будущее. – Ты у меня очень умная девочка, никогда меня не разочаровывала. Как же я сама не подумала об этом? Мне нужно немедленно поговорить с твоим отцом!

И она, решительно встав с кушетки, отправилась в гардеробную переодеваться и брать штурмом батюшкин кабинет.

А я, спустившись вниз, вышла в сад, под щедрое солнце уходящего лета. Воздух казался сладким, а пение птиц – ликующим хором. Если мама приняла мою сторону, можно было считать, что благословение семьи у меня в кармане.

Высшие силы и впрямь благоволили мне на пути к заветной мечте!

Все же путь к заветной цели оказался на удивление тернистым. Как жестоко я заблуждалась, полагая, что блестящего образования, полученного в пансионе для благородных девиц, будет достаточно. В чем-то мой уровень знаний был даже выше требуемого, но пробелы в сугубо «академических», мужских дисциплинах, пришлось заполнять с немалым упорством.