Все части для арбалета были почти подготовлены. Оставалась только подгонка и склеивание лука. Поэтому я серьёзно считал, что за неделю управимся.

Но не одними арбалетами я занимался.

Получив нормальное питание, я смог заняться самостоятельной физической подготовкой. Если бы я начал сразу, как появился в этом мире, то больше бы принёс вреда для организма, нежели пользы. Мышцы, кости, суставы где-то должны брать питательные вещества.

Вечером, до ужина, выбегал во двор и начинал тренировку. Отжимания. Пресс. Ложился на спину, поднимал корпус. По началу живот сводило судорогой. Тринадцать лет… лучше, конечно, раньше начинать, но ещё можно успеть создать фундамент для крепкого, сильного и, хех, красивого тела… Ну а что? Покажите мне мужчину, которому будет неприятно женское внимание?

Конечно, под одеждой, что носили в это время, мало что можно разглядеть. Разве что судили о силе по ширине плеч… И в основном всех волновал вид одежды и полны ли погреба дома. Но эти моменты я собирался решить. Нужно было закладывать фундамент. Внешний вид, хорошее жилье, сила, и отношение ко мне людей, начнёт меняться.

Сейчас же мне подвернулся отличный шанс. Изготовление арбалетов… я не прекращу их изготавливать даже зимой. И наделаю столько, сколько смогу. Планировал взять в долю дядьку Артёма. Не думаю, что он откажется от заработка, и пока будут стоять морозы, будем с ним мастерить. А потом отправимся в Нижний Новгород, где продадим их.

Рыбалка тоже продолжалась.

Но теперь у меня был помощник, Сева. Семилетний мальчишка тянулся ко мне. Видел, как я тренируюсь, как помогаю по хозяйству, и хотел тоже везде участвовать.

— Митя, а почему рыба клюёт не всегда? — спрашивал он, постукивая зубами. Ведь мы уже несколько часов были на берегу.

Пока реку не затянуло льдом, рыбачить ещё было можно. Но продувало тут изрядно. Поэтому мы там проводили не больше часа, максимум двух.

— Много причин, — объяснял я. — Погода, время дня, приманка. Рыба, она живая, у неё своё настроение.

— А как узнать, какое у неё настроение?

Я усмехнулся.

— Никак. Поэтому рыбаки должны набираться терпения.

Сева кивал, серьёзно размышляя.

Верёвка… тут отдельная история. На мой взгляд — человека из двадцать первого века — она была очень толстой. Но в это время рыба была непуганой. И щука не смущалась, и живца заглатывала с радостью.

Я показал Севе, как правильно насадить живца на крючок.

— Аккуратно, через жабры. Чтобы он долго оставался живым. Мёртвого живца щука брать не будет.

— А больно ему?

Вот извечный вопрос ребёнка родителю… А ему не больно, а он не будет плакать? И так далее. Но, как я уже говорил, это время было иным. Более суровым и жестким.

— Больно. Но мы не развлекаемся. Мы еду добываем. Представь, в мире всё связано невидимыми нитями. Каждое живое существо, часть большого круга жизни. Вот в реке плывёт рыбка. Она ест маленьких насекомых, которые падают в воду. А саму рыбку может поймать сокол или человек. Потом остатки возвращаются в землю, и из земли вырастает трава. Траву ест заяц. На зайца охотится лиса. Когда лиса стареет и умирает, её тело превращается в часть земли, из которой снова растёт трава. Даже человек, часть этого круга. Мы едим растения, рыбу, мясо животных, а потом возвращаем природе то, что она нам дала. Так всё в мире связано: рыба, птица, зверь, человек, дерево и даже крошечный жук. Никто не живёт отдельно — все помогают друг другу, чтобы жизнь никогда не прекращалась.

Сева поморщился. Как бы я не подбирал слова попроще, но было видно, что он не всё понял.

Жерлицы ставили в заводях, где течение слабое. Привязывали к кольям, вбитым в дно. Утром проверяли.

Часто находили пустые крючки — щука срывалась. Но иногда везло. Тогда мы вытаскивали щуку, а один раз нам повезло вытащить экземпляр примерно на пять килограмм. Немного подумав, я подарил её барыне. Щука считалась благородной рыбой*.

(от авторов: мы знаем, что в разное время к этой рыбе относились по-разному. То её считали несъедобной из-за костлявости, а также было поверие, что, употребляя её в пищу, женщина не сможет забеременеть… То наоборот её описывают, как рыбу, которую часто можно было встретить на барских пирах. Мы исходили из того, что еды в те времена было немного. А следовательно, было не до поверий. Тем более, на самой границе с Казанским ханством.)

Боярыня Любава благосклонно отнеслась к подарку. И было видно, что ей приятно проявление внимания и уважения. А когда уходил, она сказала, что я всегда желанный гость в этом доме.

Себя я тоже не обделял. Копчёная рыба по-прежнему пользовалась спросом. И та же нечастая гостья на моих жерлицах, щука, была принята на ура. Я уже не тратил сам время, а перекинул работу по её обмену Глафире. Теперь она ходила выменивать рыбу. Хотя было и наоборот. И к нам приходили домой, чтобы поменяться. В общем жизнь налаживалась семимильными шагами.

Ещё, от рыбаков я знал, что иногда им в сети попадается стерлядка* (исторический факт, на реке Сура раньше она обитала), но ловили её высоко по течению. И мне туда без лодки было не добраться. Хотя я прекрасно понимал, стерлядь холодного копчения мог бы продавать дорого… очень дорого.

Оставалось надеяться, что когда-нибудь она мне попадётся и здесь.

Также я имел разговор с Григорием по поводу шкур. И он свёл меня с семьей охотников, но договариваться пришлось самому.

— Слушай, Добрыня, — обратился я к одному из них. — Мне нужны шкуры. Заячьи.