<p> <strong> <emphasis>— Не трогай меня! Я даже разговаривать с тобой больше не хочу!</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>— Вот как? А раньше тебе все нравилось. И как разговаривал. И как трогал.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>— Это было до того, как я узнала, что все… игра.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>Я смотрю на него, такого ослепительного, яркого, невероятно красивого. И невероятно жестокого. И думаю лишь о том, какая я дура.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>Полетела, как бабочка на свет, и чуть в огне до пепла не сгорела.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>Больше не хочу, спасибо.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>Но проблема в том, что огню понравилось играть с бабочкой…</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>И отпускать ее он не собирается.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>Пока не сожжет.</emphasis> </strong> </p> <p> <strong> <emphasis>Дотла.</emphasis> </strong> </p> <subtitle>***</subtitle> <p> <strong>Предупреждения:</strong> </p> <p> <strong>— очень откровенно!</strong> </p> <p> <strong>— герой — редкостный гад, но очень обаятельный</strong> </p> <p> <strong>— героиня — не мямля, а вполне боевая единица!</strong> </p> <p> <strong>— много 18+!</strong> </p>
Пролог
Дверь в душевую распахивается именно в тот момент, когда я через голову пытаюсь стянуть с себя влажную от пота майку. Вот, ни раньше, ни позже.
Замираю на мгновение с поднятыми руками, ничего не видя перед собой, проклятая ткань прямо на лице! Дергаю остервенело майку, но эта зараза и вперед, ни назад!
— Ого! — глумливый голос Прокопа узнаю сразу.
Задолбал потому что за эти пару недель до ужаса. Кажется, во сне его скоро видеть буду. Хотя, нет. Во сне у меня другой кошмар поселился, и он куда ярче. И агрессивней. Конкурентов не терпит.
Осознав, что Прокоп сейчас наблюдает мое голое тело, задрапированное лишь в тонкий спортивный лиф, бешусь и еще резче дергаю майку, наплевав уже на опасный треск.
Стягиваю ее через голову, наконец-то, но момент упущен.
Прокоп уже прямо передо мной. Да не один, скот! А со своими друзьями, Вадиком и Совой.
Все они — здоровенные парни-баскетболисты, стоят так близко, что приходится задирать подбородок, чтоб посмотреть в их лица.
Я это и делаю, хмурясь и прикрывая мокрый от пота лифчик рукой.
По коже бегут мурашки, взгляды парней слишком уж… Интенсивные.
А в душевых — ни одной живой души.
Я, конечно, не думаю, что они что-то захотят сделать, это город все-таки, а не дикий лес… Но сама ситуация тупая на редкость.
— Что вам надо? — хмуро спрашиваю я у Прокопа, не сомневаясь, что он — инициатор этой дряни.
— Недогадливая, — вздыхает Прокоп, переглядываясь со своими друзьями.
Те, радостно ухмыляясь, кивают послушными болванчиками. У деда на шифоньерке такие стоят, трофейные, он говорил. И бошки у них такие же пустые. Щелкнешь по ним — и звон прямо.
— Ты мне должна, Оленька, — ласково говорит Прокоп и тянет ко мне свою здоровенную лопатообразную ладонь.
Невольно оскалившись, уворачиваюсь и отступаю.
— Кому должна, всем прощаю! — цежу я, — валите из душевой, пока преподу не пожаловалась!
— Так нет уже Вязанки-то, — улыбается Прокоп, — свалила пару минут назад. Никого тут нет, Оленька. Только ты. И мы.
Я отступаю еще, веду взглядом по сторонам, прикидывая, что можно прямо сейчас подхватить. Потяжелее, желательно.
— Слушай, Прокоп, — миролюбиво начинаю я, но придурок меня тут же обрывает:
— Для тебя — Виктор, дешевка!
— Хорошо, Виктор-дешевка, — покладисто соглашаюсь я, — хотя, по мне, Прокоп как-то лучше звучит… Аутентичнее.
— Ах, ты… — рычит он и дергается ко мне, но я настороже, уворачиваюсь и прыгаю на скамейку, по пути подхватив кроссовок. Он у меня тяжеленький, один раз качественно по роже смазать вполне сойдет. А там… Война план покажет.
— Не знаешь такого слова? — наигранно участливо интересуюсь я, — ай-ай… А ведь вышку получаешь…
— Иди сюда, сука говорливая, я найду, чем тебе пасть заткнуть!
— Не могу, Виктор-дешевка, — вздыхаю я, легко перелетая на соседнюю лавку, ту, что ближе к двери.
Путь отступления я себе уже наметила, теперь, главное, разозлить придурков до того, чтоб мозги отрубились от гнева. И это вполне выполнимое дело, потому что мозгов у них в черепушках отродясь не водилось. Чего там отключать-то?
— Я всякую дрянь в рот опасаюсь брать, — продолжаю я, четко отслеживая перемещения парней по душевой, — и тебе не советую! И без того гнилью из пасти несет!
Прокоп матерится, а затем снова резко дергается ко мне!
Он быстрый, гадюка!
Едва успеваю увернуться! И запускаю кроссовкой, четко в лоб уроду!
Он воет, отскакивает, трет морду.
А я снова двигаюсь к выходу.
Чуть-чуть уже!
И свобода!
Ух, в этот раз я сто процентов в деканат пожалуюсь на них! Твари какие!
— Сова, дверь закрой! — орет Прокоп, разгадав мой нехитрый маневр, и вынуждая меня ускориться.
Наплевав на конспирацию и дальнейшие насмешки над туповатыми качками, я срываюсь с места с дикой скоростью, за которую меня Вязанка и взяла в команду легкоатлетов.
И моя задумка даже практически успешна, дверь — вот она!
Но в тот момент, когда я подлетаю к ней, происходят сразу два события:
ревущий от ярости Прокоп таки меня настигает, больно цапнув за локоть, а дверь открывается и на пороге появляется кто-то высокий и плечистый.
С перепуга толком не распознаю, кто это, впечатываюсь с разбегу в крепкую, словно из камня сделанную грудь, а через мгновение, сполна хапнув терпкого, со свежими острыми нотами запаха парфюма, задыхаюсь, машинально пытаясь отпрянуть, потому что мне лучше к Прокопу в лапы, чем вот к этому!