– Если вы и экипаж захотите это сделать, капитан, – сказала Кет'лк, – я могу вплести некоторые из ваших воспоминаний в ткань этого пространства. Так, чтобы для Них не было опасности их потерять.

– Сделайте это, Кет'лк, – ответил капитан. – Вот только…

– Да, сэр.

– Вы сказали «чуть меньше вечности».

– Не волнуйтесь, капитан. В конце концов, кто сказал, что энтропия вечна? Мы создадим для Них неплохую галактику, не беспокойтесь. Они будут помнить о нас, даже когда все галактики станут лишь старой забытой историей.

– И, кроме того, мы вложим в Них основные принципы управления галактикой, – продолжил Харб. – Так что Они впоследствии сами смогут вносить изменения в ее внешний вид.

– В таком случае, я начинаю, – сообщила Кет'лк.

– Кет, – послышался голос.

Из толпы вышел Маккой и опустился перед ней на колени. Он выглядел чем-то обеспокоенным.

– У меня только один вопрос. Когда ты начнешь создавать уравнение, ты вложишь в него смерть?

Сияние заметно потускнело. То же произошло и с глазами Кет'лк.

– Л'нрд, – торжественно и печально обратилась она к нему. – Ты сам все сказал. Им нужно время, но время не может существовать без энтропии. А вместе с ней неизбежно придет смерть.

– Но ведь ты же созидательный физик. Разве ты не можешь как-нибудь опустить эту часть в уравнении? – спросил Маккой. Было что-то тоскливое в его взгляде, поскольку он заранее знал, что это невозможно, и не мог этого перенести. – Пусть течет время, но несет с собою только жизнь.

Какое-то время Кет'лк молча смотрела на него.

– Пожалуй, я смогу внести подобные изменения в уравнение, – сказала она наконец. – Но я не знаю точно, каковы будут результаты. По-моему, просто сумасшествие внедрять такие вещи, предварительно не опробовав их. Но у нас нет никакой возможности для проведения экспериментов. После того, как я произнесу последнее Слово, последствия станут необратимыми. Но естественные законы могут оказаться незаконченными. А результатом подобного эксперимента может стать хаос, как тот, что мы видели на границе Малого Магелланова Облака. Имею ли я право на проведение такого опыта с Ними, что может случайно перебросить Их в не правильную временную спираль, или во временной парадокс. Ведь Они, возможно, никогда не смогут выбраться оттуда.

Маккой стоял молчаливый и недвижимый.

– Доктор, – мягко произнес Спок. – Вы не так часто читаете сказки и мифы, но этот, я думаю, вы знаете. Как умер Эскулап?

Лицо Маккоя стало мрачным.

– Он был великим исцелителем, – рассказывал он. – В конце концов, кто-то пообещал ему огромную плату за то, что он оживит мертвого. И он оживил. Но боги не простили ему этого и убили ударом молнии.

Спок молча смотрел на Маккоя.

Затем надежда вспыхнула на его лице, и свечение вокруг него стало еще ярче.

– Но ведь затем, – с триумфом произнес он, – боги пожалели о содеянном и сделали богами и Эскулапа, и того человека, которого он оживил.

– Но все равно, им пришлось умереть для того, чтобы обрести божественность, – сказал Спок. – Леонард, может произойти великая трагедия, если мы позволим Им стать почти вечными, но не дадим никаких гарантий. Уравнение, которое Кет'лк хочет применить здесь, заставит Их забыть о том, кто Они есть, забыть об Их божественности, пока Они будут жить. Как же мы можем перекрыть Им единственный путь, про который знаем, что он приведет Их к этому знанию? – Маккой отвернулся, а Спок с еще большей мягкостью продолжил:

– Леонард, Они сами знают, что делать. В конечном счете, Они – это Бог. Даже в нашей Галактике у смерти бывают исключения.

Маккой опустил голову, затем какое-то время спустя снова поднял ее – слезы текли по его щекам, и он даже не пытался их скрыть.

– Но можем ли мы избавить Их хотя бы от боли? – тихим голосом произнес он.

Только сейчас Джим осознал, каким хорошим врачом был его друг. Маккой хотел, чтобы во всем мире существовало хотя бы одно место, где в его профессии не нуждался бы никто и никогда. Джим успокаивающе погладил его по руке.

– Боунз, – сказал он. – Пока энтропия остается в силе, боюсь, мы не сможем избежать боли. Мы просто молодые феи, присутствующие на крестинах. То, что мы можем Им дать, не изменит проклятия… только немного смягчит его.

– Если смерть, действительно, проклятие, – произнес Маккой мрачно, но в его глазах сверкали искорки смеха, – в таком случае слишком нелогично наказывать существо, у которого еще нет абсолютно никакого опыта, или, по крайней мере, он его не помнит.

Люди молчали. Кет'лк, не слыша больше никаких комментариев, поглядывала то на одного, то на другого из них, затем снова посмотрела на Джима.