Самцы навещают самок весной и ранним летом. В июне в норках у паучих уже сплетены дисковидные коконы.

Паучата, когда из них вылезут, долго живут за „воротничком“ у мамы — дольше, чем многие другие пауки. Эти маменькины сынки дружно набрасываются на все съедобное, что она в норку затащит. Подрастут — и сами выскакивают на порог, чтобы какое-нибудь прохожее насекомое себе по силам ухватить. Мамин „воротник“ они подновляют свеженьким шелком, и потому он в сентябре белеет заметнее, чем летом.

Теперь, осенью, если легонько тронуть травинкой шелковое обрамление норы, полная фигура матери-паучихи полдюймовой каплей не выкатывается из нее. Лишь ее прыткие чада являют себя на показ.

Где же мать?

Устала она — четыре месяца берегла, как наседка, и кормила своих переростков. Состарилась, резво уже не бегает. Придут морозы, и она умрет, чада ее съедят. В норе перезимуют, а в марте каждый уйдет своей дорогой[83].

Семейство пауков, приносящих удачу, помимо других благ подарило миру настоящего вундеркинда — серебрянку-водолаза, аргиронету водяную. Это удивительное существо! В воде оно родится, в воде живет — здесь у него и стол, и дом, и семья. Здесь, состарившись, умирает.

Серебрянка — единственный в мире паук, наделенный редким умением нырять, не цепляясь за стебли, и плавать под водой, сверкая серебром воздушных доспехов, довольно быстро (2,5–3,5 сантиметра в секунду), точно не сухопутный это житель, а рыба[84]. Единственный, кто живет под водой в воздушном замке!

Говорят, древние греки изобрели водолазный колокол и сам великий Александр Македонский, накрывшись им, спускался будто бы на дно морское. Но я утверждаю, что природа патент на водолазный колокол получила на миллионы лет раньше. Серебрянка — живой тому свидетель.

Вот она сидит на листочке кувшинки, готовит себя к погружению — быстро-быстро трет ножками о паутинные бородавки. Они мелко вибрируют, дрожат, но не видно, чтобы из них тянулись паутинки: а только, наверное, какая-то водоотталкивающая смазка[85]. Паучок трет ножки о ножки и о хелицеры, а потом поглаживает ими брюшко.

Намаслился — теперь ныряет: вниз головой, задними ножками, словно веслом от берега, отталкивается от поверхностной пленки. Затем гребет всеми ногами, словно бежит под водой. Сразу, когда нырнул, будто перекрасился: был бурый — стал серебристый от воздуха, унесенного под воду его бархатистым тельцем. Каплей ртути катится под водой вверх ногами — вниз и вниз, на стебелек роголиста. К нему паук прицепился и отдыхает.

Воздуха, который серебрянка, ныряя, уносит на себе, хватает на несколько часов, если только в воде пруда растворено достаточно кислорода и подводный моцион паука не слишком энергичен.

Но водяной паук не бродяга, ему нужен дом, и он его строит. Под водой, конечно. Плетет не из паутинок, а из какой-то сплошной шелковой пластмассы небольшой куполок, привязывает его нитями к подводным стебелькам. Снова вверх плывет за кислородом.

Коснувшись передними ножками пограничного рубежа между стихиями, быстро вниз головой переворачивается и чуть кончик брюшка выставляет из воды. Задние ножки плотно обнимают брюшко по бокам, заключая его словно в рамку; концы их даже перекрещены над ним и над водой. А ножки третьей пары, упираясь в рамку из четвертых ног, поддерживают их в этой позиции. Затем следует рывок брюшка вниз с одновременным поворотом его „спинки“ вверх; импровизированный обруч, составленный из двух задних ног и поддержанный с боков упором из ног третьей пары, захватывает, заключив в себя, довольно объемистую каплю воздуха. С ней паук погружается и плывет прямиком к шелковому резервуару, который, как мина на якоре, висит меж стебельков.

Водяной паук серебрянка. Разные этапы транспортировки с поверхности воздуха и наполнения им водолазного колокола

Нырнув под него, быстро вверх головой себя разворачивает, и тут же воздушный пузырек, паука обтекая, всплывает под купол. Поглаживая себя ножками, аргиронета-водолаз „отжимает“ туда и тот воздух, который, словно полированный латный доспех, одевает все ее водофобное тельце.

Теперь гидротехник немного поработает над архитектурой дома — расширит или укрепит свежим шелком купол. И опять спешит наверх за новой порцией атмосферы. Раз шесть — не меньше, но часто больше путешествует так аргиронета вверх-вниз, прежде чем ее водолазный купол вздуется широким наперстком и засеребрится, наполненный воздушным содержимым.

Кислород под куполом, конечно, не вечен. Растворяет его в себе вода. Дышит им и паук, в воздушном замке наслаждаясь безмолвием. Так что пополнять его резервы приходится постоянно[86]. Углекислый газ, в который обращается кислород, совершив физиологическую прогулку по тканям паука, в воде растворяется плохо. Чтобы от его избытка избавиться, проветрить, так сказать, свой дом, серебрянка-умница, бывает, форточку в вершине купола отворяет, прокусив в нем дырочку. Душный газ вверх сквозь нее взмывает — дом проветрился! Липким пластырем дырку в куполе паук залепит и наполнит его свежим воздухом, чтобы лучше дышалось.