На пути туда нескольких человек спас британский майор, который спрашивал каждого солдата, где тот родился и не принадлежал ли к старой эмиграции. Те, кто ответили «да», были освобождены. Остальных через несколько суток передали Советам. Сам Паннвиц отказался спасаться, хотя его и не охраняли. Он объяснил это так:

— Мне пришлось разделить немало счастливых дней со своими казаками, и я останусь с ними в горькие времена. [248]

Вскоре его арестовали и передали Советам в Юденбурге. Остальных немецких офицеров корпуса под предлогом отправки в Германию собрали под Ноймарктом, после чего тоже под сильной охраной сопроводили к Советам в Юденбург.

Примерно в то же время, когда казачий корпус Паннвица пересекал австрийскую границу, группа Доманова подходила к Австрии с территории Северной Италии, завершая долгий и утомительный марш. Группа, насчитывавшая всего около 35 тысяч человек, включая женщин и детей, встала лагерем в широкой долине около Лиениа. Этим людям тоже поначалу предоставили свободу передвижения. Они полагались на клятву, данную британским офицером майором Дэвисом, что никто из них не будет репатриирован в Советский Союз.

28 мая офицерам приказали явиться на встречу с фельдмаршалом Александером, откуда они должны были возвратиться через несколько часов. Некоторых скептиков высмеивали представители старой эмиграции: королевский офицер не нарушит слова — такое просто немыслимо. И вот 2200 офицеров, в том числе и сам Доманов, поднялись на борт ожидавших их грузовиков. Похоже, только один 76-летний генерал П. Н. Краснов предчувствовал надвигавшуюся катастрофу. На прощание он сказал жене:

— Улыбнись еще разок. Мне всегда так нравилось, когда ты улыбаешься.

По дороге колонну окружили танки и всех отправили к Советам. Лишь горстка счастливчиков сумела спастись.

На следующий день майор Дэвис сообщил оставшимся, что их офицеры арестованы и не вернутся. Теперь все солдаты могут открыто высказать свое мнение, у каждого есть право на репатриацию. Поначалу люди были ошеломлены. Потом отправили делегатов к Дэвису с просьбой освободить офицеров. Они готовы следовать только за офицерами, ни один не хочет добровольно возвращаться в Советский Союз.

31 мая Дэвис избрал в качестве дня транспортировки казаков в пункт передачи. Поскольку на 31-е выпадал праздник тела Господня, [249] по просьбе католического духовенства Лиенца операцию отложили на следующий день. Над лагерем взвились черные знамена с надписью: «Лучше смерть, чем возвращение в Советский Союз». Когда Дэвис появился в лагере, ему заявили:

— Добровольно мы не поедем.

Дэвис объяснил, что он солдат и всего лишь подчиняется приказу.

Казаки начали голодовку. В казарме, переделанной в церковь, начались непрерывные молебны. Были отправлены послания римскому папе, Черчиллю, в Международный Красный Крест — все они закончили свой путь в корзинах для мусора в британской штаб-квартире.

В ночь 31 мая в лагере воцарилась мертвая тишина. То там, то тут мелькали в темноте человеческие фигуры. Группа в несколько сотен, пусть даже тысяч, человек еще могла бы скрыться, однако такое большое скопление людей — тридцать пять тысяч и среди них женщины и дети — было просто не в состоянии спастись бегством в покрытых снегом горах.

На рассвете дня принудительной репатриации началось богослужение перед бараками. В 8 часов появился майор Дэвис с колонной грузовиков. Вскоре после этого подтянулись бронемашины разведки и солдаты 8-го шотландского артиллерийского дивизиона. Через громкоговорители казакам было приказано начать погрузку в грузовики. Сопротивление бесполезно. Но никто не пошевелился. Люди принялись читать заупокойные молитвы — по себе самим. Священники подняли кресты, а молодежь окружила стариков, детей и женщин.

Британцы двинулись на толпу, палками и резиновыми дубинками отбили от нее часть людей и загнали в грузовики. Детей вырывали из рук матерей, избивали даже женщин и священников. Напуганная толпа отпрянула назад. В давке рухнул воздвигнутый для священнослужителей помост, погребая под собой множество собравшихся. Наконец окружавшая лагерь ограда из колючей проволоки не выдержала натиска, и охваченная паникой толпа хлынула прямо к мосту через реку Драва и в лес в горах за ней.

Хотя бронемашины успели перегородить дорогу, многим тем не менее удалось перейти мост. Женщины и дети падали в Драву и тонули, некоторые казаки убивали членов своих семей, а потом кончали с собой. Британские отряды принялись ловить беглецов по лесам — выстрелы гремели среди деревьев. Тех несчастных, кто остался в лагере, загнали в грузовики. Многие падали без сознания, поскольку провели без пищи по нескольку суток. Наконец в 3 часа дня через громкоговорители объявили о прекращении операции на текущий день — «солдаты устали».