Пьянчугин кашлянул и бросил взгляд на Александру.

– Мы познакомились все вместе, – ответила Александра, Пьянчугин промолчал.

– Я не тебя спрашиваю, Сашенька. В твоем моральном облике я не сомневаюсь. Я знаю, что ты – приличная, воспитанная, уважающая себя девушка, достойная высокого звания учителя.

Приличная и достойная девушка подпирала собой косяк, едва не доставая до потолка, к которому закатывала глаза.

– Чего не скажешь о вашей дочери, – заметил Пьянчугин. – Кстати, где ваша совсем не приличная и не достойная дочь?

– Как вы смеете оскорблять мою девочку?! – заорала Ирина Серафимовна, и если бы под рукой имелась еще одна половая тряпка, то отхлестала бы ею Пьянчугина вкупе с телохранителями по примеру мужа.

Пьянчугин совершенно спокойно, не обращая внимания на крики Ирины Серафимовны, извлек из конверта фотографии и бухнул на стол.

– Взгляните на свою приличную и достойную над убитым ею человеком.

Александра склонилась вперед и увидела снимки, которые, по всей вероятности, Тучка показывала Ольге. Сама Александра видела их впервые, так что взяла один в руки. Ирина Серафимовна отправилась за очками. Александра тем временем просмотрела два других и встретилась взглядом с Пьянчугиным.

– Откуда они у тебя?

– Благоверная презентовала.

Вернулась Ирина Серафимовна с очками и углубилась в изучение снимков.

Они были крупные (по прикидке Александры: пятнадцать на двадцать один) и очень четко демонстрировали Ольгу. Она склонялась над трупом Генералова, которого Александра тоже узнала, так как в последнее время видела и живьем, и на многочисленных снимках, в частности на крупном портрете, стоявшем на могиле. Ольга склонялась над трупом и тянула руку к ножу. Или от ножа. У нее даже пальцы были сложены соответствующим образом, словно только что отпустили рукоятку. На лице было кровожадное выражение. Ольга явно была пьяна – или так показалось Александре, потому что она знала, что Ольга тогда много выпила.

На втором снимке Ольга переворачивала труп и одновременно запускала руку ему в нагрудный карман, как знала Александра – в поисках денег.

На третьем снимке Ольга стояла с довольным видом, держа в руках веер долларов и рублей.

– Ну и как вам ваша приличная, воспитанная и уважающая себя дочь? – вкрадчивым голосом поинтересовался Пьянчугин у Ирины Серафимовны. – Достойна ли она высокого звания учителя?

Та, не отвечая, рухнула на стул, фотографии веером разлетелись по столу. Пьянчугин их аккуратно собрал и убрал.

– Сашенька, корвалолу, – прошептала Ирина Серафимовна, хватаясь за сердце. – Вон там, в серванте. Тридцать капель. Лучше сорок. Вода кипяченая на кухне. В кувшине. Ты знаешь.

Александра засуетилась. Ирина Серафимовна тем временем тихо постанывала и шептала себе под нос:

– Дочь – убийца, муж в застенках. За что мне такое наказание на старости лет? Я всю жизнь жила честно, я много работала, я с трудом сводила концы с концами, я растила дочь порядочной девушкой и…

– Саша, ты хотя бы примерно представляешь, где может быть Ольга? – спросил Пьянчугин у Александры, не обращая внимания на причитания Ирины Серафимовны.

Александра пожала плечами. Потом в свою очередь спросила у Пьянчугина, в самом ли деле он думает, что Ольга зарезала Генералова.

– А кто ее знает?! – воскликнул он. – Теперь я ничего не исключаю. Но Емельяна в любом случае не вернешь. Мне нужно, чтобы Ольга вернула мне все, что у него вытащила.

– Господи! – воскликнула Ирина Серафимовна. – Да чтобы собрать столько денег, нам придется продать квартиру! Или дачу! Господи! Думала ли я на старости лет…

– Погодите причитать, мамаша, – перебил ее Пьянчугин. – Где комната вашей дочери? Мы сейчас с мальчиками поищем то, что нам нужно, и уйдем. Нам не нужны ни ваша квартира, ни ваша дача. Вот с дочерью я бы с удовольствием поговорил.

И тут у Ирины Серафимовны возникла идея. Она выпучила глаза и уставилась на Пьянчугина.

– А вы сходите со мной в милицию? – спросила она у него.

– Зачем? – Пьянчугин тут же напрягся. Видимо, слово «милиция» вызывало у него неприятные ассоциации.

И Ирина Серафимовна выдала ему все, что выдавала Александре по телефону и пыталась выдать лично после ее прихода. Пьянчугин пытался что-то вставить, но потом отказался от попыток. Ирина Серафимовна совсем забыла о том, что у нее болело сердце (или оно уже прошло при мысли о вызволении мужа из застенков?), и прыгала по комнате, периодически выбегая в коридор, изображая приход милиции.

– Наркотики… – задумчиво произнес Пьянчугин и почесал щеку. – Хм. Я не знал. Но вполне могли быть наркотики. Он не сказал, какие?

– Что? – Ирина Серафимовна прекратила свой бег по комнате.

– Наркотики какие, милиционер не сказал? Героин? Кокаин? ЛСД?

– Н-н-нет, – пролепетала Ирина Серафимовна и в непонимании стала переводить взгляд с Пьянчугина на Сашу, на телохранителей и обратно в том же порядке, потом спросила, не поможет ли такой представительный мужчина ей написать заявление в милицию об исчезновении Оленьки, в особенности раз Оленька ему нужна.