— О чем? — смешавшись, пролепетал Козим, завороженным взглядом следя за тем, как варвар медленно засучивает рукава.

— Кром! — потерял терпение киммериец. — О жреце, конечно!

— Конан! — протестующе вскрикнула Ремина. — Он говорил о моем отце!

— Неужели ты думаешь, что я и впрямь настолько глуп, что доверю этому пройдохе вести нас в подземелье замка?! Уж лучше самому броситься грудью на меч!

Козим, оскорбленный до глубины души, залез на стул и, все еще, косясь на тяжелые кулаки северянина, многозначительно произнес:

— Кто утверждает, что хоть раз видел наивного варвара, тот лжет.

— Справедливое наблюдение, — откликнулся Конан. — Но тебе лучше воздержаться от них.

Гигантская фигура киммерийца нависла над карликом, как гора. В голосе северянина явственно слышались раскаты грома.

— Понял, — быстро согласился Козим. — Варвары — самые благородные на земле люди и никогда не унизятся до того, чтобы обидеть беспомощного калеку.

Конан глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

— Рассказывай, — потребовал он более миролюбивым тоном.

— Все просто, — пожал плечами Козим. — В библиотеке твоего отца, баронесса, среди множества книг есть одна, в которой очень простым языком умели же древние так писать! — поведана история рода Орландо. В ней рассказывается, как ваш почтенный пращур, будущий отец будущего деда будущего первого барона Орландо по имени… — Козим наморщил лоб. Больно было смотреть, какие муки доставляет ему титаническая работа мысли.

— Тавур, — подсказала Ремина. — Я хорошо знаю историю своей семьи. По книге, о которой ты говоришь, меня в детстве учили читать и писать.

— Да? Тогда я берусь утверждать, что Яхм-Коах оказался более проницательным, чем все Орландо более чем за четыреста лет! — Козим захихикал, но тут же умолк под грозным взглядом киммерийца.

— Что ты хочешь сказать? — зардевшись, спросила Ремина.

— «И поверг Тавур змея, и рассек смердящее чрево, и вырвал сердце его. Но не умер змей от той страшной раны и, подняв голову мерзкую, рек…». У меня отличная память, — заявил Козим. — Прочел раз, запомнил навсегда.

— Зато со счетом явно плоховато. Надеюсь, твоя память не подведет тебя, когда ты будешь со мной расплачиваться, — не преминул вставить Конан.

— Какие между друзьями могут быть счеты?! — возмутился Козим. — Сейчас мы заодно! Подай-ка мне, пожалуйста, кувшинчик.

— Конан шутит, — оживилась Ремина, выполняя приказ коротышки, с очаровательной улыбкой подмигивая нахмурившемуся варвару.

— Конечно, — подхватил киммериец. — Я просто пошутил. Обожаю такие шутки. Так что же сказала змеюка? Только не завывай, как вдова по любовнику. И давай покороче.

— Змей сказал, что проклинает род Тавура и настанет день, когда он — Змей, то есть — вернется, призванный потомками Тавура, и тогда они — в смысле, наследники — сами станут проклятием всего живого.

Конан наморщил лоб.

— Нет, лучше все-таки по-книжному, — проворчал он. — И правда, древние выражались яснее, чем ты говоришь.

— «Когда кровь двух великих начал падет на сердце мое, восстану я из бездны, сильнее тысячекратно, и, смеясь, взгляну на людей, мнящих себя властелинами мира. И возвеличу я слуг моих, других же низведу до унижения пред ними. Сам же, презрев сей мир, где холод и мрак воцарятся, уйду за звездный окоем».

Повисло недолгое молчание.

— А когда придет этот день? — с беспечным видом спросил киммериец.

— В том-то весь и фокус, что этот день один раз уже был! — торжествуя, сообщил коротышка, от возбуждения подпрыгивая на своем стуле.

— Припомни-ка, госпожа, легенду об Ортесе и Адели.

— Я помню ее, — ответила девушка с серьезным видом, — но признаться, до некоторых пор Особого значения ей не придавала. — И вдруг глаза Ремины округлились, а стянутая шнуровкой высокая грудь взволновалась. — Постой, ты хочешь сказать, что!.. — вскрикнула юная баронесса, роняя на пол арбалет.

— Именно! — ликуя, подтвердил Козим. — Никому и в голову не приходило связать эти два предания, хотя это так очевидно! Сколько поколений Орландо учились грамоте по этой книге, и им не дано было постичь, скрытое в ней предостережение!

— А ты, стало быть, раз взглянув, тут же разгадал ее тайну? — Лицо северянина исказилось в игривой ухмылке.

— Клянусь именем своей матери, и мне бы ни что не понять тайный смысл, если бы не закладки, сделанные Яхм-Коахом, на страницах с двумя легендами, — чистосердечно признался карлик.

— Ну и что? — спросил Конан. — Тебе, друг киммериец, простительно хлопать глазами и безмятежно улыбаться, но ты-то,

госпожа, должна меня понимать? — Козим вздохнул и пожал плечами. — Я еще не решил вопрос, для чего жрецу нужна эта свадьба? Старый барон, кажется, думал выдать тебя за совсем другого человека?