Шрифт:
— А как полагает агент?
— Передал сообщение — и все.
Карцов затаил дыхание, чтобы не пропустить ни слова из того, что еще будет сказано о его побеге. Но Абст меняет тему разговора.
— Что с итальянцами? — спрашивает он. — Вчера вы докладывали: лодка рассчитывает прийти через неделю. Новых данных нет? Вечером в рубке были вы?
— Работала Ришер, шеф. Но я просмотрел ее записи в журнале. Ничего нового.
— Итальянцы… — Абст устремляет глаза на стоящих перед ним людей. — Вы должны знать, что я давно охочусь за одним из них. Впервые я увидел этого человека лет пять назад…
— Джорджо Пелла? — перебивает Вальтер.
— Он вам известен?
— Еще бы! — Радист морщит в улыбке круглое желтое лицо. — Отличный пловец, шеф! Я встречался с ним до войны, на матче в Италии.
— Но Пелла не скоростник. Я хотел сказать, он не спортивный пловец.
— Да, да, — визгливо выкрикивает Вальтер, — конечно, не скоростник! Пелла — ныряльщик, шеф. В матче он не участвовал — сидел на трибуне и глядел. Он показал себя позже, когда мы закончили. И как показал! Спортсменов на катерах вывезли в море. Выбрали местечко получше, где вода прозрачна, стали на якорь. И вот Пелла надел ласты, натянул маску и, как был, без респиратора, нырнул на сорок метров. Я глаза вытаращил.
Хихикнув, радист зажигает погасшую сигарету. Курит он тоже особенно — держит сигарету у рта большими и указательными пальцами обеих рук, делая подряд несколько коротких, быстрых затяжек, затем складывает губы трубочкой и выпускает длинную струю дыма.
— Мне довелось видеть его в другой обстановке, — задумчиво говорит Абст. — Он погружался с дыхательным аппаратом… Ну-ка, Глюк, как глубоко вы спускались на кислороде?
— Ниже тридцати не ходил, — басит рыжебородый. — Слышал, будто некоторым удается погружаться на сорок метров. Но я не могу. Однажды попробовал едва не оказался на том свете. Вот Вальтер меня и вытаскивал.
— Ну так знайте: Пелла запросто погрузился на сто пять метров!
— С кислородным прибором?
— На нем был респиратор трехчасового действия. По виду — обычный…
— Брехня! — машет рукой Глюк. — Тот, кто рассказал вам об этом, бессовестный лжец!
— Глюк прав, шеф, — торопливо поддакивает радист. — Ставлю бочку лучшего баварского пива против одной вашей кружки, что вас ввели в заблуждение.
— Но я все видел своими глазами, — улыбается Абст. — И он сказал, что может спуститься еще глубже, метров на полтораста.
— Как ему удалось? — бормочет Глюк.
— Не знаю, можно только догадываться. — Абст задумывается. — Это не все. Послушайте, что было дальше. Пробыв под водой минут двадцать, он быстро всплыл. Понимаете, всплыл без остановок для декомпрессии! [36]
Глюк стоит раскрыв рот, растерянно шевеля пальцами.
Радист подскакивает к Абсту:
— Как же он мог? Глубина сто метров… Да еще пробыл там двадцать минут. Тяжелый водолаз поднимается и с меньшей глубины очень долго.
36
Водолаза с больших глубин поднимают медленно, с остановками, иначе неизбежна так называемая кессонная болезнь.
Несколько часов!
— Пелла всплыл за четверть часа. После подъема он улыбался, сыпал шутками. Потом привязал к своему респиратору динамитный патрон и зашвырнул аппарат далеко в море. Взрыв — и респиратора как не бывало!
— Выходит, все дело в приборе. Какой он конструкции, чем начинен? — спрашивает Глюк.
— Полагаю, не только в этом. Но скоро мы все узнаем. И если будет удача… Словом, теперь Пелла у нас в руках. Первым делом я заставлю его спуститься к «Випере». Впрочем, до тех пор мы испробуем и другую возможность добраться до сейфа покойного Бретмюллера.
— Имеете в виду Леонарда? — быстро спрашивает радист.
— Думаю, он согласится.
— А нет, так возьмемся за итальянца, — говорит Глюк. — Уж я выжму из него все!
Абст согласно кивает.
— Теперь о Марте Ришер. Боюсь, она в тяжелом состоянии. Насколько я мог определить, паралич обеих ног.
— И это надолго, шеф? — задает вопрос радист.
— Видимо, да. И выход один. Вы, Глюк, принимаете на себя ее обязанности, превратившись в бдительную няньку…
— Но…
— Вы перебиваете меня, Глюк!
— Простите, шеф.
— Я понимаю всю трудность задачи, — продолжает Абст. — Только опытный врач может справиться с двумя дюжинами существ, в каждом из которых дремлет зверь, готовый вцепиться тебе в глотку.
— Именно так, шеф! В этом вся суть.
— Как видите, я ничего не скрываю. Вы должны знать, какой груз взваливаете себе на плечи. Но думаю, все обойдется. Первые дни я буду неотлучно с вами, обучу контролю за ними, и дело пойдет. Главное — не зевать, быть начеку.
Абст вопросительно глядит на помощника. Тот нервно ходит из угла в угол.