– Святая, говоришь? А вот мы это и проверим. Где она живет?

– Юрий Васильевич, – тихо попросил участковый. – Бога ради, не трогайте ее.

– Шурик! – насмешливо позвал Воронцов. – Где она живет?

– Вы что, в убийстве ее подозреваете? – вдруг вспылил участковый. – Да лучше меня подозревайте! У меня кулак крепкий, могу по физиономии заехать. А Клинцова – женщина нежная. У нее душа ранимая, понимаете?

– Ранним утром старик находит труп любовника своей дочери, – задумчиво произнес Воронцов. – Это, Шурик, и есть тот самый хрестоматийный круг, в который, как в мышеловку, попались главные действующие фигуры. И никуда они уже не денутся. Вот в чем заключается главный закон криминалистики. Понял?

Он кинул измочаленный список на стол и встал.

– Уезжайте вы лучше отсюда, – глухим голосом сказал участковый, исподлобья глядя на следователя. – Пока я на вас жалобу в прокуратуру не написал.

Воронцов замер у двери, повернулся к Шурику и широко улыбнулся:

– Жалобу?

– Да! – зло ответил участковый. – Где основание для возбуждения уголовного дела? Где труп? Где заключение экспертизы?

Улыбка медленно сошла с лица следователя.

– С огнем играешь, Шурик, – вздохнул он, внимательно рассматривая красные, подпухшие глаза участкового. – Не боишься лишиться погон за преступную халатность, допущенную во время проведения дознания?

Не дожидаясь ответа, он быстро вышел из комнаты, и с терраски донесся его громкий голос:

– Мамаша! Ну-ка объясните, где Клинцова живет.

Участковый повернулся к зеркалу, в котором с трудом умещалось его лицо, надел фуражку и медленно надвинул козырек почти на самые глаза. Несколько мгновений он рассматривал свое отражение, потом подошел к столу, вылил остатки водки в мутный стакан и залпом выпил.

– Не надо! – рявкнул он. – Я сам отведу!

Даша лежала на спине, натянув одеяло до носа, и смотрела, как трепыхается залетевшая в паутину муха и как паук носится вокруг нее, обматывая своей липкой нитью. Она уже давно не спала, да и сна не было, но все лежала, не шевелясь, без чувств, без мыслей и без слез. И лишь когда солнце стало припекать и раскалило навес, Даша откинула одеяло и села. Вялыми движениями она стряхнула с головы травинки, накинула на плечо лямку сумочки и слезла вниз.

По двору, не разгибаясь, ходила Проня: сыпала в алюминиевую тарелку пшено курам, рвала листья одуванчика кроликам, мешала в корыте вареную картошку с мукой для поросенка. Увидев Дашу, она взялась за поясницу, выпрямилась, молча кивнула. Глаза женщины были подпухшими от слез.

В бане Даша долго обливала себя холодной водой, промывала глаза, тщательно чистила зубы, потом вытерлась простыней, которую принесла Проня, и пошла разыскивать Воронцова.

У колонки она встретила Лешку.

– А я за тобой! – сказал он ей, радостно улыбаясь. – Чего это у тебя глаза красные? Плакала?

– Не выспалась, – со смыслом ответила Даша и, желая подразнить, с вызовом посмотрела на парня.

Он смутился, отвел глаза.

– А у деда корова отелилась, – сказал он уже не столь праздничным голосом. – Пойдем на теленка посмотрим…

– На кого?! На теленка?! – возмутилась Даша и едва не проговорилась, что за свою жизнь так на них насмотрелась, что до сих пор бифштексы есть не может. – Подумаешь, невидаль – теленок… Я уже как-то видела теленка… По телевизору показывали.

– По телевизору – это не то, – возразил Лешка.

Даша обернулась и посмотрела на хату бабули, на сломанную калитку и подумала: «Может, Юра спит еще?»

– Ладно, – согласилась она. – Пошли на твоего теленка смотреть.

Они спустились по Глуховке, свернули во двор. Лешка отворил дверь сарая, зашел первым и зажег свет.

– Бычок, – сказал он, облокотившись об оградку.

Даша встала рядом и посмотрела в загон. Теленок был мокрым и длинноухим. Он лежал на соломе и пытался приподнять голову. Корова, шумно сопя, старательно облизывала его сизым языком. – Любуетесь? – неожиданно прозвучал в дверях женский голос. – Ну-ка, подвиньтесь!

Даша обернулась и чуть не вскрикнула. С охапкой сена в руках перед ней стояла убийца.

«Вот это да! – лихорадочно подумала Даша. – Откуда она здесь? Она меня узнала? А что теперь делать? Бежать за Юрой?»

Но женщина приветливо улыбалась и терпеливо ждала, когда Даша отойдет в сторону. Лешка взял девушку под руку и притянул ее к себе.

– Мам, это Даша! – представил он Дашу женщине.

Та перекинула сено через ограду, отряхнула фартук и протянула Даше руку.

– Очень приятно, – сказала она. – Я Надежда Ивановна. В общем, Надя.

Буря эмоций разразилась в душе девушки, когда она пожимала руку телятницы.

«Значит, она мама Лешки! – с ужасом думала она. – Вот это поворот! Что же это получается? Лешка такой милый парень, а его мамаша убийца?»