Бирюзовый амулет-скарабей описал в воздухе петлю и послушно вернулся, мягко ткнувшись в ладонь Тэху.

Наверное, подбрасывать священного скарабея было не очень-то учтиво по отношению к богу Хепри, но Тэху не мог отказать себе в многолетней привычке: задумываясь, он непроизвольно начинал играть амулетом.

Тэху был единственным сыном у своего отца – заслуженного офицера армии фараона. Матери Тэху не помнил; она умерла, едва родив его на свет, и все ее «наследство» сыну состояло в том, что ему достались ее зеленоватые, с более темной каймой глаза: она не была египтянкой. Да еще – замкнутый, недоверчивый характер. Вообще-то, он рос сообразительным и крепким мальчиком, но, как говорили в их семье, немного себе на уме. Никто никогда не заботился о том, чтобы отдать Тэху в ученье: по обычаю он должен был, достигнув положенного роста, отправиться по стопам отца – сначала в подготовительную военную школу для мальчиков, а затем – прямиком в казарму.

Несколько лет обучения прошли серо и незаметно. Палка наставника нечасто касалась спины новобранца: он был достаточно дисциплинированным и сообразительным. Мало кто мог догадаться, насколько Тэху не любил муштру, с каким отвращением думал о возможных боевых походах и как опасался, по крайней мере до последнего времени, назначения в пограничный патруль, где долгие годы проходят в наблюдениях за пыльными песчаными рубежами священных владений фараона (да пошлют ему боги могущество и процветание!).

Опасения его, хвала богам, оказались напрасными: крепкое телосложение, сообразительность и дисциплинированность, а вернее всего – замолвленное отцом где надо словечко – и Тэху оставили в корпусе «Верные фараону». О нет, он не был таким уж высокородным для этого элитного корпуса! Но все же и не простолюдин, а в корпусе нужны были телохранители. Вот на эту-то роль Тэху подходил как нельзя лучше: высок, широк в плечах, силен, молчалив.

Фараон (да продлятся годы его царствования!) лично произвел смотр новичков корпуса. Это была незабываемая церемония! Великолепная и торжественная!

Фараон сидел на специально сооруженном помосте под роскошным балдахином. Его божественные руки покоились на подлокотниках походного трона, а глаза мягко и внимательно взирали на проходящих перед ним молодых воинов. Тэху не сомневался, что фараон запоминает каждого! И оттого сердце солдата стучало гораздо сильнее обычного. Но он не позволил себе сбиться с шага или остановить взгляд на царственном помосте: никто не мог бы упрекнуть его в том, что любопытство взяло в нем верх над выдержкой! Проходя перед фараоном, он, как и все новопринятые в корпус, на короткое время остановился и в почтении склонился перед троном, прижав стиснутую в кулак правую руку к сердцу. А затем, получив из рук самого фараона новое оружие, проследовал дальше, чтобы занять свое место в шеренге. Придворный писец, восседавший у подножия трона, медленно и важно вписал его имя и что-то еще в особый реестр.

Дальше происходило распределение: кто-то должен был остаться непосредственно при фараоне, кто-то – в охране дворцового комплекса, а несколько человек (включая Тэху) поступили в специальный отряд сопровождения царственных особ вне дворца. Служба в этом отряде, с одной стороны, была наиболее хлопотной, но с другой – менее регулярной. К тому же Тэху получил вместе с этим назначением младший офицерский чин! Лишний раз вспомнив об этом, Тэху бросил благодарный взгляд на своего командира – старого доброго Нэхеба. Офицерский чин давал новые преимущества: офицеров гораздо лучше кормили, и хотя они оставались в казармах, все же получали для жилья новое помещение – на два-три человека. Солдаты жили более скученно. Но не это было главное, а то, что теперь Тэху, как офицер, вне часов несения службы мог отлучаться (с уведомлением командира, разумеется) куда угодно! И пусть злые языки повторяют, что он получил офицерское звание «за красивые глаза» (можно сказать, буквально: болтали, будто бы дочь Нэхеба была к Тэху неравнодушна). Наплевать! Свобода была для него слишком важна. К тому же никто не мог упрекнуть Тэху в том, что ему не хватает чего-либо для честного получения офицерского чина: он происходил из бедной, но благородной семьи, был прекрасным лучником, а службу нес примерно… Жениться же он вовсе не собирается. Вот еще! И если юная Аменэджем страдает, тем хуже для нее: он не давал ей никакого повода! Кто угодно может это подтвердить.

Нэхеб жил в гарнизоне с семьей, как и все старшие командиры. Естественно, по долгу службы Тэху заходил к нему. Что с того? Никому не пришло бы в голову скрывать это! А девчонку он и не замечал. Но наблюдательный и более опытный в делах такого рода Джети, его давнишний приятель, первым обратил внимание на ее нежные взоры в адрес друга. Но Тэху сделал вид, что не понимает намеков. Тогда Джети поинтересовался прямо: не собирается ли его друг жениться? Тэху даже отвечать ему не стал, пожав плечами по своему обыкновению. После чего Джети стал тормошить его и смеяться. Это было уже слишком! Конечно, не стоило тогда драться с приятелем (хоть он и сам нарывался!). Тэху сделал это напрасно и потом долго сожалел о том, что позволил себе так вспылить. К тому же Джети мог принять его ярость за плохо скрываемое чувство. Да, глупо вышло! Хорошо, что они быстро помирились: ни одна девчонка (а они повидали их на пару немало в городских притонах) не стоила этого. Даже такая порядочная как Аменэджем.

Да что теперь вспоминать об этом! Лучше подумать о чем-нибудь более приятном – новом оружии, врученном самим фараоном; о возможности наслаждаться большей свободой; о чистой комнате, доставшейся им с Джети на двоих.

Джети был подходящим соседом: веселым, простодушным и, хотя порой болтал без умолку, особо не ждал ответа. Это было удобно: Тэху мог молчать и думать о своем. Впрочем, его друг был достаточно деликатен и, когда Тэху долго не поддерживал беседы, без обиды умолкал. К тому же он никогда не упрекал Тэху, если тот уходил куда-нибудь один, без него. Развлекались в городе они обычно вместе, но ведь иногда человеку хочется побыть одному, просто посидеть на берегу Нила или поглазеть на закат. Понимал ли это Джети или просто делал вид, не все ли равно? Тэху использовал свое свободное время так, как считал нужным.