Шрифт:
— Это — инквизитор, Магда, — мягко сказала Вейма. — Вспомни свою книгу. Он не может быть другом или возлюбленным. Его профессия этого не допускает.
— Каждый инквизитор по определению — садист и убийца, — сообщил Лим, но его слова повисли в воздухе.
Вампиры так увлеклись разговором с ведьмой, что ненадолго забыли о пленнике. Внезапно за их спинами раздался свистящий вздох. Все обернулись.
— Нам тоже! — в ужасе прошептал Крам. — Нам говорили почти тоже самое… только про ведьм и колдунов. Неужели… неужели ты меня видишь… таким?
Магда отвернулась. Она не хотела смерти этого человека, но что она к нему чувствовала… Ведь это правда! Правда то, что говорили про инквизиторов Вейма и Лим!
— Магда! Всё не так!
— Хоть бы не врали, — с отвращением процедила Вейма. — Вам не противно, часом? Вы же пришли сюда подвести барона Фирмина под костёр. И хотели уговорить Магду его предать — в обмен на жизнь и… что? Вашу благосклонность? Вам ведь ясно дали понять, что вы можете сделать её своей любовницей, если она предаст сеньора. Мне только одно непонятно — что бы вы стали делать, когда она вам надоела? Бросили бы или отдали в руки своих коллег?
— Вейма, молчи! — вскрикнула Магда и, развернувшись, выбежала из подвала.
— Кажется, мы перестарались, — расстроено произнёс вампир.
Вейма сокрушённо кивнула.
— Что самое противное, этому гаду хоть бы хны. Эй, уважаемый! Она из-за вас там плачет! Не стыдно?
— Это ведь вы её довели. Я старался…
— Ладно, Лим. Давай заканчивай с ним, а я пойду Магду успокою.
Вейма подошла к лестнице, но её остановил панический вопль практиканта:
— Что мне с ним делать?
— Что собирались. Транс, допрос, внушение. Пусть уедет подальше, а дальше сам знаешь.
— Я?!
— Ну, а кто же? Не собираешься ли ты на меня переложить всю грязную работу?
— Но я не сумею!
Вейма остановилась у лестницы и тяжело вздохнула.
— И ты туда же? Гуманизм — страшная штука, не так ли? Главное — заразная.
Лим сокрушённо вздохнул.
— Получается, мы слишком много сказали. Может быть, сеньора попросить?
— А он согласится? Убить представителя инквизиции? — засомневался вампир.
Вейма вздохнула ещё тяжелее.
— Влипли.
В люк просунулась ехидная ведьмина мордашка. И не следа слёз. Подслушивала, не иначе.
— Ну, что, начинающие садисты, пойдёмте чай пить? И гостя зовите.
— Развязывать? — уточнил Лим.
— Развязывай, чего уж. Только без глупостей, — строго пригрозила Вейма Краму.
Тот обалдело кивнул. Мир сходит с ума…
Глава восьмая. Чаепитие
— А теперь давайте думать, — предложила Вейма, вертя в тонких пальцах печенюшку. — Как мы будем выбираться из этой… хм, ситуации, в которую все хором угодили.
Лим с энтузиазмом поддакнул. Инквизитор почти не слушал: он тщетно ловил взгляд Магды. Ведьма угрюмо смотрела в сторону. Вспышка злорадного веселья угасла, оставив девушку в мрачной апатии. Ей по-прежнему нравился инквизитор… И это чувство боролось в Магде с отвращением к профессии Крама. К тому же ведьма немного злилась на своих бестактных друзей, быстро и резко рассеявших соблазнительный обман.
— Я повторяю: нам надо поговорить! — настаивала вампирша. — И, если уважаемый гость не будет нас спрашивать о бароне, я рискну предложить полную откровенность заинтересованных сторон. Ну, как? Эй, вы! Я к кому обращаюсь?! Может, всё-таки попробовать кочергу?
— Не говори глупостей, — нервно ответила Магда. — Я — за. То есть за откровенность.
— А инквизитор?
Крам наконец поймал взгляд своей возлюбленной — растерянный и немного вопросительный.
— А, да, согласен! — спохватился он.
— Тогда высказывайтесь. Чем вам помешал барон Фирмин?
На этот раз Краму и в голову не пришло отказаться отвечать. В эту минуту он рассказал бы что угодно, лишь бы удержать взгляд сероглазой ведьмы, сохранить интерес — хотя бы интерес! — неважно, к чему, лишь бы слушала! Обычно инквизитор прекрасно контролировал себя и никакая любовь не могла затуманить его разум… но сейчас, когда он узнал, что его считают негодяем, палачом и убийцей, о которого даже монстры брезгуют руки марать… когда он заглянул к себе в душу, вспомнил всё, чему его учили, во что он верил… и ужаснулся! Понял — отвращение проклятых оправдано! Сейчас он продал бы душу за право зваться честным человеком — и быть им! Судьи — проклятые — ведьма и два вампира — молча ждали ответа. Магда глядела с затаённой любовью, Вейма с омерзением, Лим с интересом.
— Я толком не знаю, — виновато признался инквизитор. — Он стоит на пути наших планов… инквизиция давно требует у Ассамблеи места и голоса, голосов для высших чинов инквизиции. А барон Фирмин…
— Что он может вам сделать? — недоуменно перебил вампир. — Он — всего лишь барон, не самый крупный феодал страны, а инквизиция… это же инквизиция! В любой момент…
— Инквизиция сильна только в городах, — поправил Крам. — В Раноге, где баронов так много, что никто из них сам по себе влиянием не обладает, в других городах, где баронов вообще нет. И в землях тех феодалов, которые обличают нас своим доверием. Мы можем отлучить, объявить еретиком или обвинить в запрещённой ворожбе, но если барон сохранит преданность своих людей? Придётся либо выманивать его в город, либо идти войной.