Я, правда, не могу знать, как сложится дальше моя жизнь, какова будет моя судьба, но что бы ни было, я отступать не буду! Я хочу идти только вперед! Я не скрываю своего желания вернуться в Германию.

2 апреля 1947 года. Вчера с нами разговаривал генерал Кобулов: он ничего не требовал, а только просил написать заявление. Это большая разница. Я никак не мог совсем отказаться от этой работы. Вообще, довольно интересно то обстоятельство, что русские используют пленных германских генералов в целях международной политики. Да, все же с фельдмаршалом бывшей германской армии они не хотят портить отношения!

А в общем и целом германские генералы проделали в России огромную работу.

3 апреля 1947 года. Я радуюсь тому, что отношение ко мне со стороны русских изменилось: они опять стали меня ценить. Так что я теперь могу просить их насчет театра, музея.

8 июля 1947 года. Начиная с весны этого года чувствую себя не совсем хорошо. Виной всему мои старые болезни. Мне сообщили, что вышестоящими инстанциями принято решение направить меня на полтора-два месяца на лечение в Крым. Кроме того, со мной едут Винценц Мюллер и Вальтер Шрайбер. Замечательно!

15 августа 1947 года.

Многоуважаемый г-н подполковник Георгадзе!

Пользуюсь возможностью передать Вам от себя и от имени двух товарищей наилучшие пожелания. Мы чувствуем себя прекрасно в великодушно предоставленной нам чудесной вилле и в полной мере наслаждаемся морем и восхитительной местностью. Сопровождающие нас лица окружают нас вниманием и заботой.

Ежедневное купание в море идет мне на пользу, и я надеюсь, что цель нашего пребывания здесь будет полностью достигнута.

Прошу передать г-ну генералу Кобулову искреннюю благодарность и привет от всех нас и, в частности, от моего имени.

Преисполненный признательности — преданный Вам

д-р Паулюс.

18 октября 1947 года. Сегодня в «Берлинер фольксблатт» прочел заметку, под названием «Управление на расстоянии»: «Нью-Йорк таймс» подает сигнал, и вся социал-демократическая печать в Берлине начинает трубить. Темой дня снова является старая ложь об «армии Паулюса» в Советском Союзе, насчитывающей будто бы 100 000 человек. Командующими ее являются будто бы Паулюс и фон Зейдлиц. После заключения мира она должна вступить в Германию. Какова цель этого вздора? Почему все три социал-демократические газеты печатают одну и ту же ложь в один и тот же день? Делу заключения мира с Германией она не может способствовать. И, конечно, ей никто не верит в самих редакциях соц.-дем. газет». Все — абсолютная правда!

30 октября 1947 года. В «Берлинер Цайтунг» опубликована заметка о Зюсси, который опровергает слухи обо мне:

«Дюссельдорф. Эрнст Паулюс, сын генерал-фельдмаршала Паулюса, в среду передал руководителю отдела печати в правительстве земли Северный Рейн-Вестфалия письма своего отца для опубликования. В них, как заявил Эрнст Паулюс, его отец назвал «вздором» курсирующие в Германии слухи о его деятельности.

Из них видно далее, что его отец не формирует германской армии в России и не возглавляет коммунистическое движение, целью которого является создание нового германского правительства».

Прекрасно, мой мальчик!

2 ноября 1947 года. Сегодня пробую впервые себя в русском языке. Пишу от имени всех товарищей. Итак:

Многоуважаемый господин генерал!

По случаю XXX годовщины Великой Октябрьской социалистической революции подписанные позволяют себе выразить восхищение и наилучшие поздравления.

Особенно в этот день мы чувствуем, какой вред и какое горе мы, немцы, причинили Вашей родине.

Мы желаем Советскому Союзу полного успеха в его собственном строительстве и его стараниях для постоянного и всеобщего мира — при участии также новой и демократической Германии.

Уважающие Вас

Фридрих Паулюс,

Вальтер Шрайбер,

Винценц Мюллер,

Арно фон Ленски,

Вильгельм Адам.

11 ноября 1947 года.

Военнопленному Юстусу-Генриху Бирвирту

Лагерь №147/1

Дорогой г-н Бирвирт!

Мне разрешили Вам написать. 6 ноября я получил от Вашей жены, моей племянницы, открытку от 11 октября (ответ на мою открытку) после того, как она в последнее время уже писала мне, желая обратить на Вас мое внимание. 10 октября, спустя три месяца, она снова получила от Вас открытку.

Вполне понятно, что Гизела с большим нетерпением ждет Вашего возвращения. Так как я, как и Вы, являюсь военнопленным, то мне ничего не известно о планах репатриации. Но я надеюсь и желаю Вам скорее вернуться домой.

Я был бы, конечно, очень рад услышать что-нибудь от Вас: как Вы поживаете, чем занимаетесь, что думаете Вы о будущем, какие у Вас известия о семье Гизелы, о чем я не имею никакого представления в результате войны и моего долгого пребывания в плену (скоро уже 5 лет).

О себе могу сказать, что чувствую себя хорошо и имею удовлетворяющие сведения от жены и детей.