Я сел на камень под навесом, который давал весьма скудную тень, так как зиял дырами и больше напоминал маскировочную сеть. Под ногами пружинили сухие желтые иголки. Это было ложе, застеленное серыми тряпками из грубой мешковины. В каменной стене темнела неглубокая ниша, в которой стояли закопченный чайник с проволокой вместо ручки, гнутые алюминиевые тарелки, пакетики с порошковым супом и крупами. Чуть в стороне валялся треугольный дорожный знак из листовой стали, тоже закопченный, предназначенный, судя по всему, для жарки мидий. Под ним я нашел небольшую пластиковую коробочку из-под плавленого сыра. В ней перекатывались какие-то мелкие предметы. Я приподнял крышку. Одноразовые шприцы без упаковки, иглы, куски ваты, маленькие пузырьки темного стекла, коричневые палочки, похожие на грифели…

– Эй! – услышал я за своей спиной и обернулся.

Незнакомый мужик далеко не юного возраста в драных кроссовках, из которых выглядывали пальцы с желтыми кривыми ногтями, в тренировочных брюках с вытянутыми коленками и вылинявшей майке неопределенного цвета смотрел на меня из-под рваных краев соломенной шляпы. У него был очень воинственный вид, но едва я выпрямился, как он отскочил подальше и схватил попавшуюся под руку палку.

– Не подходи, огрею, – не совсем уверенно предупредил он.

Я не предпринимал ничего, что могло бы напугать обитателя синего навеса, и с любопытством рассматривал его немощную фигуру и нищенский прикид. «Классический образец отечественного наркомана», – подумал я про него, хотя еще никогда в своей жизни не встречался с наркошей.

Бродяга, почесывая давно не бритые щеки грязными ногтями, помахивал палкой перед моим лицом. Его небесно-голубые глаза глубоко ввалились, под ними, словно воск со свечи, свисали сизые складки. Во рту отважного воина не хватало нескольких передних зубов, и сквозь промежутки проглядывала утробная чернота.

– Огрею, – повторил он уже совсем слабым голосом, когда я выдернул палку из его руки и откинул ее в сторону.

– Денег хочешь? – спросил я как можно более ласково.

Он криво усмехнулся, демонстрируя желтизну редких зубов, и как-то странно пожал плечами.

– Ну тебя на фиг!.. Уй, не подходи! У меня первый разряд по боксу…

– А сейчас ты на тренерской работе? – спросил я, хватая наркошу за мосластое плечо.

Он сделал попытку увернуться и чуть не свалился с камня.

– Да что ты такой запуганный? – удивился я.

– Ну тебя на фиг! – повторил он, с опаской следя за моей рукой. Похоже, этого человека много били в жизни. – Я не на тренерской. Я тут начальник лагеря.

Я вынул из кармана совершенно размокшие купоны и протянул слипшуюся стопочку.

– На, возьми. Купишь потом себе колбасы. Или «косячок» – что больше нравится. А сейчас помоги мне разыскать Танюшу.

– Какую еще Танюшу? – просипел он.

– Не дури. Знаешь, какую.

Человек осторожно расклеивал купоны и не смотрел на меня. Когда он пересчитал сумму и снова поднял свои лазурные глаза, перед его лицом покачивалась «фенечка».

– Узнаешь?

– Кхы!.. Кхы!.. – откашлялся наркоман. – А ты кто? Мент?

– Допустим.

– Ментов не люблю, – ответил он и, наглея, покосился на мои карманы.

– У меня больше нет денег, – признался я.

– А ты мне все равно ничего не сделаешь, – неожиданно сказал наркоша, словно я начал его в чем-то обвинять. – Докажи, что коробочка моя. Можешь обыскать! Карманов нема. Личных вещей тоже. Прописка тоже отсутствует…

– Послушай, – прервал я его. – Я ни в чем не собираюсь тебя обвинять. Мне всего лишь нужна Татьяна, которая приехала сюда из Кемерова. Ты знаешь, о ком я говорю. Если будешь валять дурака – посажу на месяц в СИЗО. А там уже не покуришь.

– А ты меня не пугай. С меня взятки гладки. Я, можно сказать, вообще некурящий. А на что тебе Танька?

У меня отлегло от сердца. Ошибки не произошло. Во всяком случае этому «начальнику лагеря» Татьяна знакома.

– Сумочку вернуть надо.

– Стал бы ты из-за сумочки ее шукать, – не поверил он. – Нету у меня морального права выдавать тебе Таньку.

Время шло, а этот бомж водил меня за нос, наглея с каждой минутой. Пришлось применить жесткие меры. Быстрым движением я схватил «начальника» за ухо, пригнул его голову книзу, заставляя опуститься на колени, и прижал щекой к камню.

– Ну как, появилось моральное право? – спросил я.

– А-а! – негромко заскулил бомж. – Лицо поцарапаешь!.. Вот такая, значит, демократия у нас? Лицом об землю?.. Не дави ж так, рубаху порвешь!..

– Где Танька? – повторил я.

– Где, где – в фанде! – выругался он. – С любовником своим откололась…

– С каким любовником?

– У-ю-юй! Ухо оторвешь, уже не слышу тебя, совсем не слышу…

Я разжал пальцы. «Начальник» сел, потирая покрасневшее ухо, глядя на меня исподлобья, как дворовый пес, которому влетело от хозяина.