– Извините, но я не могу говорить об этом.

– Почему? – слегка разочарованно протянул Брусньяр.

– Британцы могут попросить вас арестовать меня, – серьезно ответил я.

Брусньяр сдался ко времени ланча. Когда меня вернули в камеру, тюремщики купили мне второй сэндвич и еще одну бутылку воды. Затем, поскольку я находился под стражей более двадцати часов, пришел молодой полицейский адвокат, чтобы объяснить мне мои права.

– Ко времени ланча, вы будете находиться под арестом в течение двадцати четырех часов, после чего судья будет решать, продолжится ли ваше задержание. Весьма вероятно, что вас отпустят, так как вы не нарушили французских законов, – заявил он.

Я скрестил пальцы.

Через четыре часа ко мне пришел Грюньяр и сказал, что судья дал им разрешение держать меня под стражей в течение следующих двадцати четырех часов. Мое душевное состояние до этого было вполне сносным, но новость о продлении моего задержания заметно пошатнула его. Грюньяр рассказал, что они все еще не расшифровали файлы в моем компьютере и не могут выпустить меня, пока не взломают их.

– Но PGP-шифр невозможно взломать, – возразил я по-французски. – Суперкомпьютеру понадобилось бы для этого по крайней мере шесть месяцев!

– Ну хорошо, дайте нам пароль, – от6ветил Грюньяр. Они шантажировали меня: нет ключа – нет освобождения.

К счастью, Грюньяр блефовал. Около 22 часов Брусньяр и Грюньяр решили, что с меня достаточно, и вошел мою камеру, широко улыбаясь.

– Вы свободны, – объявил Брусньяр. – Вы не нарушили никаких французских законов.

– Но если я не нарушил французских законов, почему вы арестовали меня? – в бешенстве воскликнул я.

– Англичане попросили, – пожал плечами Брусньяр. – Они сказали, что вы террорист и очень опасны. Они попросили сломать вас, – откровенно выложил он.

– Могу я посмотреть ордер? – потребовал я.

– Вы свободны от каких-либо обвинений, зачем вам ордер? – возразил он.

– Англичане хотят получить ваш компьютер, – Грюньяр переключился на другую тему. Он показал мне "Псион" и мой новенький лаптоп, густо усеянные красными сургучными печатями и надписями, готовые к отправке в Лондон на проверку. (Я увидел их снова только пять месяцев спустя, несмотря на энергичные попытки вызволить их, предпринимавшиеся молодым парижским адвокатом Анн-Софи Леви, которая добровольно представляла мои интересы.) Накануне Рождества 1998 года она позвонила мне и сообщила, что SB наконец согласился вернуть их. Они не нашли ничего незаконного ни в одном из компьютеров и не предъявляют мне никаких обвинений. SB послал мне компьютеры, но если лаптоп дошел до меня в целости и сохранности, то "Псиона" я уже больше никогда не видел. SB заявил, что он, должно быть, "потерялся на почте".

– Я хочу увидеть ваших английских коллег, – обратился я к Брусньяру, намереваясь сказать Рэдклиффу и Уоли пару ласковых слов.

– Они на пути к Пигаль, – ответил тот с ухмылкой.

Я мог бы последовать за ними с видеокамерой в этот пресловутый район красных фонарей, но предпочел хорошенько выспаться. Брусньяр и Грюньяр посадили меня в машину, но все же без наручников, и доставили в ближайший дешевый отель. Вручив мне мой новозеландский паспорт, они пожали мне руку и оставили меня в вестибюле.

Из-за недосыпа в течение всего уик-энда мои чувства оказались заторможенными, но дело прежде всего. Нежелательность огласки была главным оружием против МИ-6, чтобы побудить ее отказаться от использования подобной тактики в будущем. Поэтому я стал звонить в Лондон. Большинство британских газет преподнесли наутро эту историю, рисуя МИ-6 в негативном свете.

SB в Лондоне также был очень занят в этот уик-энд. В 6 часов утра в день моего ареста они ворвались в квартиру Кэтрин Бонелла в южном Лондоне, вытащили ее из постели и доставили в полицейский участок на Чаринг-кросс, чтобы допросить о встречах со мной. В конечном счете ее отпустили без предъявления обвинений, но не преминули пригрозить ей аннулированием разрешения на работу в Соединенном Королевстве.

Поспав немного, я поднялся рано утром на следующий день, распаковал свой багаж и исследовал его. МИ-6, не сумев надолго задержать меня, должна была работать над компьютерами сверхурочно. Вряд ли им понадобилось много времени, чтобы понять, что диск из "Псиона" был изъят. Я добрался на метро до Северного вокзала, где в небольшом независимом агентстве путешествий, специализирующемся на продаже дешевых билетов в Австралию, приобрел билет на самолет компании "Ниппон эйрвейз" вылетавшем из аэропорта Шарль де Голль в Токио, а затем в Новую Зеландию.

– Вы Ричард Томлинсон? – спросил меня с новозеландским акцентом прыщеватый юнец, одетый в дешевый костюм.

– Нет, – ответил я уклончиво, толкая свою тележку через толпу в аэропорту. Юнец с беспокойством посмотрел на меня.

– Вы Ричард Томлинсон, разве нет? – упорствовал он, нетерпеливо подталкивая вбок мою тележку.

– Совершенно определенно, нет, – с видом французской пифии ответил я. – Я – Наполеон Бонапарт. А вы кто?

Но незнакомец был непоколебим.