Шрифт:
Те слова, которые посыпались из него, вызвали оторопь даже у Дмитро Оленя — известного матерщинника. Всё же не зря человек обретался на границе с Диким Полем! Научился кой чему…
— Ладно! — выдохнув воздух вместе с очередной порцией ругани, сказал Кирилл. — Оставим это. Ищите брёвна! Будем строить мост…
Легко сказать — строить мост! Да даже если он и построен почти и осталось всего лишь настелить настил. А что для этого нужно хотя бы несколько плотницких топоров, да пилы… гвозди бы не помешали!
— Всю ночь они, что ли, здесь трудились! — пробурчал недовольный Павло Громыхало, после того как его бердыш чуть-чуть не улетел в воду. — Ты погляди, даже гвозди повыдёргивали! Только сваи рубить не стали!
— Жалко, понятное дело! — усмехнулся Дмитро, утирая пот со лба. — Слышь, сотник… А ведь, пожалуй, инструмент в селе найтись должен! Неужто они все топоры с собой унесли?!
Несколько долгих мгновений Кирилл ошалело, даже изумлённо смотрел на него. Потом со стоном приложился кулаком к своему лбу:
— Господи!!! Шагин, Прокоп — ищите! Все дома сверните, но найдите! Топоры надо, пилы… Гвозди, если найдёте…
Оба поспешно высвободились от той работы, что на них была возложена — с тем облегчением, которое чаще всего испытывают воины, заканчивая дела мирные.
— Берите людей сколько нужно. Быстро!
Спустя всего несколько минут, два небольших отрядика выступили в сторону близкого села. Пока ещё пустынного…
9
Шагину исполнилось семнадцать лет, он был молодым и полным сил нукером, когда отец Кирилла, Егор Шулепов взял его в бою в полон. Взял легко, словно и не было ему в ту пору втрое больше лет, чем Шагину. До сих пор, а минуло уже тридцать лет, Шагин со стыдом вспоминал звон вылетавшей из ослабевшей руки сабли и то, как он зажмуривал глаза, чтобы не видеть падающую на его голову саблю… Клинок был остановлен в пяди от защищённого шлемом лба Шагина и вместо смертельного для него удара, русский воин вдруг заговорил с ним… Слова канули в лету, но Шагин остался жив, прожил пять лет холопом, а потом медленно, но верно стал подниматься вверх. К моменту смерти хозяина — а тот прожил до восьмидесяти и успел двадцать три года назад, на исходе жизни, зачать сына, Шагин был его любимым военным слугой, участвовал в десяти походах и даже получил дозволение завести семью. Теперь он сам был немолод, убелён сединами и полон знаний. Увы, молодой господин, три года назад попавший под опеку Шагина, ставшего ему отца вместо, решительно не желал перенимать немалую часть этого опыта… Хорошо ещё, сейчас он всё же положился на своего слугу, отправив его… пусть и не по слишком важному делу! Найти топоры… Да они в каждом доме есть!
— Искать! — коротко приказал Шагин, и сразу двое из четырёх его людей, цепными псами бросились вперёд. Сабли их сверкали в рассветных лучах и грозили смертью любому, кто окажется на пути… Только двор был пуст, и даже в будке не было её всегдашнего обитателя. Ржавая цепь, да расстёгнутый ошейник могли только показать мощь пса, что здесь обретался. Впрочем, как и стекло, а не бычий пузырь в окнах этого дома, резное крылечко и тяжёлая дверь, запертая на засов, указывали на то, что хозяин здешний был достаточно богат. Уж у него топор точно найдётся!
Дверь, стоит ещё раз повторить, была заперта и не поддалась даже тогда, когда сразу трое не самых слабых ратников врезались в неё с короткого, но мощного разгону.
— Хороша дверка! — потирая зашибленное даже через бронь плечо, досадливо поморщился один из воинов. — Крепко стоит… Не вышибить, Шагин!
Шагин не ответил, из-под смолянистых, чёрных бровей пристально оглядывая двор. Ломать что-то лишнее не хотелось… Хозяин дома ведь не виноват, что его господину, сын боярскому Кириллу, взбрело в голову срочно переправиться и именно в селе!
— Попробуйте через окно! — сухо посоветовал он.
Мгновением спустя, звон вышибленного стекла и радостные вопли ратников лучше слов сообщили ему, что вход открыт. Юркий и худенький Никита, сын Митрохи Косаря, нырнул в окошко и спустя малое время, оттуда донёсся очередной вопль. Так Никита отметил найденные топоры…
Топоров было всего два, но и это уже — кое-что. Когда же к этим двум добавилось ещё с полдюжины, Шагин решил — хватит! В восемь топоров они настил настелят ещё до захода солнца!
Он оказался прав. Благо, среди стрельцов и казаков, равно как и среди ратников Кирилла, немало оказалось умелых плотников. А на настил, не мудрствуя особо, начали разбирать сараюшку, притулившуюся на берегу. И вот ведь странности — почти сразу обнаружился живой человек. Местный поп [10] , совсем не похожий на толстомясых московских священников, поджарый и рослый, чёрный как цыган, чуть ли не бегом примчался из села.
— Что делаете, ироды?! Антихристы!
10
Вопреки общепринятому мнению, термин <поп> не является презрительным и уж тем более - ругательным. В переводе с греческого это всего лишь <отец>, иначе говоря, то же, что и раввин, аббат. Церковному чину поп соответствует также <иерей>, так что автор будет пользоваться и тем, и другим чином.