Между учителями и их благородными учениками возникали дружеские и доверительные отношения. Ученикам академий даже советовали заручиться дружбой наставника, чтобы через него завязать связи с его клиентами. Преподаватели академий влились в аристократическое общество и были способны составить протекцию молодому дворянину.

Общей программы преподавания не было. В Кане (Нормандия) в академии обучали только верховой езде, в Экс-ан-Провансе – фехтованию, вольтижировке и обращению с пикой, полупикой, ружьем и знаменем (в атаку шли с развернутыми знаменами и штандартами, в каждой мушкетерской роте были свои знаменосцы). Но в большинстве учебных заведений следовали программе Плювинеля: верховая езда, танцы, фехтование, математика (основы фортификации, которые пригодятся при осаде и штурме крепостей), гимнастика, рисование. Таков, например, был курс Военной академии на улице Бонзанфан в Париже, которую окончил будущий маршал Тюренн. В некоторых случаях к этим дисциплинам добавлялись еще музыка, история или иностранные языки. Гуманитарные науки не приветствовались: Ришелье был уверен, что «увлечение науками… в короткий срок опустошило бы армию, которой благотворно скорее суровое невежество, нежели мягкость книжного чтения». В 1691 году в обеих парижских академиях утро посвящали верховой езде, а вторую половину дня – остальным предметам. В XVIII веке в академии Дюгара утром преподавали фехтование, а также теорию и практику верховой езды (большую пользу приносило упражнение с кольцами, которые надо было снять пикой на всем скаку). Курс обучения был рассчитан на два года. Пансионеры вносили вступительный взнос в размере десяти ливров помимо платы за обучение. Экстерны ежегодно выплачивали преподавателям от двух до пяти ливров каждому.

Когда в 1666 году в Париж приехал из Гаскони Жозеф де Монтескью, он был пятнадцатилетним недорослем, не получившим практически никакого образован™. Его кузен д'Артаньян, командовавший ротой «серых мушкетеров», определил его в академию господина де Форестье – и не ошибся. Уже через несколько месяцев Жозеф стал отличным наездником и фехтовальщиком, умел обращаться с пикой и стрелять из мушкета. Помимо этого, он усвоил начала математики и картографии (умел снимать план местности), научился танцевать и рисовать. Через два года его приняли в роту мушкетеров, а к концу XVII века он стал капитан-лейтенантом «серых мушкетеров», губернатором Нима, генерал-лейтенантом и кавалером королевских орденов.

Заметим справедливости ради, что в теории все было задумано великолепно, но на практике идеала удавалось достичь не всегда. Молодые дворяне зачастую посещали занятия в академиях по принуждению и без всякого желания, далеко не все их наставники обладали педагогическими талантами Плювинеля и могли подсказать своим воспитанникам, на что можно с пользой употребить свое время. В результате дворянские недоросли шатались без толку по городу, затевая драки и пропивая отцовские денежки. Доходило до трагикомических ситуаций: кадету из знатного рода Ла Колони грозил суд за дуэль. За него заступились учителя математики, ибо Ла Колони защищал честь этой науки перед другими кадетами, пренебрегавшими ею и презиравшими ее.

Будущей военной элите, обучавшейся в академиях, конечно же преподавали правила чести, которые следует соблюдать во время поединков; главным из них было – никогда не нападать первым. Но, разумеется, на поле боя об этих правилах можно было забыть. Как и еще об одном правиле: не использовать шпагу как кинжал. В реальном сражении клинок недрогнувшей рукой вонзали в грудь обезоруженного противника.

В условиях реального боя могут возникнуть самые разные ситуации, и будущих гвардейцев учили не теряться, если, например, один из соперников окажется вооружен шпагой, а другой – мушкетом. Поскольку обычный мушкет тогда был очень тяжелым и его ставили на сошку, фехтовальщику рекомендовали бежать прямо на мушкетера, петляя зайцем, чтобы тот не успевал взять его на мушку. Довольно эффективным приемом было перебросить шпагу в левую руку, чтобы сбить с толку своего врага, или схватить ее обеими руками, чтобы с удвоенной силой отбить клинок противника (это называлось «мужицким ударом»). Кстати, мушкетерам, которых посылали подавлять крестьянские восстания, приходилось иметь дело и с мужиками. На этот случай был предусмотрен вариант поединка фехтовальщика с крестьянином, вооруженным кнутом. В 173б году в Париже был издан «Новый трактат о совершенстве во владении оружием, посвященный Королю, написанный господином П. Ж. Ф. Жираром, бывшим морским офицером, и обучающий тому, как сражаться на шпагах, всем зарубежным позициям защиты, бою на эспадронах, пиках, алебардах, примкнутых штыках, кнутах и палках; с приложением описания достоинств полупики, ружья и гранат, каковые используются ныне во французском военном искусстве».

Королевские мушкетеры должны были одинаково хорошо владеть и холодным, и огнестрельным оружием (мушкетом, пистолетами, ружьем), однако представление о том, что «пуля – дура, штык – молодец», сохранялось на протяжении почти всей истории мушкетерских рот: ружья нередко давали осечку, да и скорострельность их оставляла желать лучшего. Из кавалерийских ружей в мишень за 80 шагов попадало три четверти пуль, за 160 шагов – половина. Стрельба из гладкоствольных ружей с расстояния в 400 шагов признавалась бесполезной. При стрельбе из пистолета с лошади в цель удавалось попасть лишь с тридцати шагов, да и то случайно. Кроме того, со шпагой в руке можно было нагляднее доказать свою доблесть.

При обучении верховой езде в XVII веке учитывали распространенную тогда тактику конного боя – караколирование: эскадрон, выстроившись в несколько рядов, скачет рысью; каждый ряд в упор разряжает свое оружие во врага, после чего разъезжается в стороны и вновь выстраивается сзади, на ходу перезаряжая мушкет или пистолет. Такой маневр можно осуществить только на хорошо вышколенных лошадях: если животные испугаются, ряды смешаются и враг не замедлит этим воспользоваться. Пугливая лошадь вообще могла погубить своего хозяина: Сен-Симон рассказывает, как во время сражения при Неервиндене в 1693 году лошадь его бывшего гувернера закусила удила и дважды уносила всадника в ряды врагов; тот погиб бы, если бы его коня не остановили свои. В следующем столетии, после неудач в Семилетней войне, в частности – поражения при Россбахе в 1757 году, в школе верховой езды произошли коренные реформы: в обучении с рыси перешли на галоп. При таком аллюре групповые маневры надо было выполнять быстро и слаженно, а всаднику требовались недюжинная храбрость и ловкость.

Из программы военных академий была исключена выездка, считавшаяся развлечением аристократов.

Вместо этого ученик должен был освоить три аллюра: шаг, рысь, галоп, научиться маневрировать, в том числе в группе, и владеть всеми видами оружия (мушкетом, саблей, пистолетом), сидя верхом, чтобы его лошадь тоже привыкла к такому поведению всадника, не пугалась шума выстрелов и взрывов, а также непривычных запахов.

С академиями конкурировали пажеские корпуса, школы кадетов (1682-1694) и эфемерные военные училища (например, «Школа Марса» шевалье де Люссана), дававшие такое же образование. Военный министр Людовика XIV Лувуа создал девять кадетских школ, в которых существовал строгий распорядок и надзор за учащимися. В 1729 году во всех четырех существовавших тогда в столице академиях обучалось только 44 пансионера и 38 экстернов.

В 1748 году закончилась война за Австрийское наследство. Франция вышла из нее победительницей, однако сражения показали, что королевские войска не отличаются хорошей подготовкой. Маршал Саксонский посоветовал Людовику XV основать Королевское военное училище, и тот издал соответствующий эдикт 22 января 1751 года. В училище предполагалось принять пятьсот молодых дворян, родившихся неимущими, отцы которых погибли на войне. Дело было задумано с размахом, однако на осуществление грандиозных планов не хватало денег: если котлован под фундамент Военного училища, напоминающего по размерам собор Святого Петра в Риме, вырыли уже в 1751 году, то к сооружению служебных построек приступили только в 1754-м. Чтобы не затягивать с открытием, было решено в первое время принять лишь двести кадетов, переделав служебные помещения под дортуары и классы, что и произошло в 1756 году. В 17б0-м король решил перевести часть кадетов в Королевскую коллегию Ла-Флеш в Анжу, основанную в 1603 году Генрихом IV для обучения 124 молодых дворян или детей офицеров из королевской свиты. В 1764 году Людовик XV преобразовал знаменитую коллегию (руководившие ею иезуиты были изгнаны из Франции двумя годами раньше) в Школу кадетов, или «Подготовительное военное училище при Военном училище Марсова поля». Здание Военного училища было завершено только в 1780 году, к тому времени само учреждение действовало уже более двадцати лет и подготовило множество кадетов, в числе которых был Наполеон Бонапарт.