Намюр считался неприступным, даже Цезарь в свое время захватил его с большим трудом. Однако для взятия города оказалось достаточно двух мушкетерских рот: он пал 5 июня. Оставалась крепость, которой можно было завладеть только после осады по всем правилам военного искусства. Под проливным дождем, размывавшим дороги и осложнявшим подвоз боеприпасов, Вобан провел саперные работы. Отрезанная и лишенная надежды на быструю помощь, крепость сложила оружие 30 июня 1692 года.

Во время военных походов вплоть до 1692 года Людовик XIV находился на фронте 647 дней, то есть почти два полных года. Он разделял представление об идеале мужчины как о бесстрашном воине, не кланяющемся ядрам и пулям, а потому научился владеть собой во время канонады, умел держать себя в руках при любых обстоятельствах. Согласно двум регламентам, изданным в его правление (от 15 декабря 1665 года и от июля 1695 года), «в день баталии короли обязаны сражаться во главе тяжелой кавалерии». «Совершенно точно, что без присутствия короля, бдительность которого была душой осады и который, не требуя того, заставлял делать невозможное (настолько велико было желание ему понравиться и отличиться), дело никогда не довели бы до конца», – пишет Сен-Симон об осаде Намюра.

Во время последней войны (за Испанское наследство), в которой франко-испанскому союзу противостоял союз Англии, Нидерландов и Габсбургов, Людовик уже не мог воодушевлять свои войска личным примером, и военное счастье оказалось переменчиво. Теперь роль вдохновителей играли королевские мушкетеры – ударный отряд французской армии, они первыми бросались в бой, не щадя своей жизни.

Ход этой войны определялся уже не осадами, а сражениями с участием пехоты и конницы. Пехоте, которая была в три раза многочисленнее кавалерии, отводилась основная роль, а коннице – вспомогательная. В 1678 году французская армия насчитывала девять кавалерийских полков: дворянский полк (носивший имя владельца) состоял из двух эскадронов, королев ский – из трех; эскадрон включал четыре роты по пятьдесят всадников.

Во время крупных сражений тактику кавалерии можно было свести к трем самым распространенным приемам: продолжительный обстрел, затем атака рысью; рассыпная атака (излюбленный прием маршала Тюренна); конная лава, мчащаяся галопом с саблями наголо (любимый прием Великого Конде).

Только после того, как грозных пикинеров заменили пешие мушкетеры, подолгу заряжавшие свое оружие, перешли к тактике повторяющихся атак.

Во время похода кавалерия передвигалась колонной поротно, во время сражения – поэскадронно, шагом или рысью и всегда в три шеренги (военная свита короля сражалась, выстроившись в две шеренги). Все офицеры находились впереди строя, обычно их охраняли специально отобранные всадники; таким образом, формировалась еще одна шеренга. Перестроение из колонны в боевой порядок и обратно производилось через каре. Расстояние между рядами составляло шесть шагов, и после перестроения колонна оказывалась длиннее фронта эскадронов; это замедляло перегруппировку на флангах. Каждый, включая офицеров, сражался там, где считал более удобным для себя, что нередко вносило сумятицу. Пять-шесть эскадронов объединяли в бригады и распределяли в две линии: первая линия выступала сомкнутыми рядами, вторая была пореже. К такой системе пришли набив себе немало шишек: когда обе линии старались держать строй, первая при отступлении неминуемо увлекала за собой вторую.

Во время кровопролитного сражения при Неервиндене в 1б93 году маршал де Люксембург, видя, что укрепления врага пехоте не по зубам, велел всей кавалерии идти на них в лоб мелкой рысью. Противник подпустил кавалерию на близкое расстояние и дал по ней залп из стрелкового оружия, лошади развернулись и умчали своих всадников прочь. Офицерам с большим трудом удалось восстановить строй, атаку возобновляли дважды – с тем же ожесточением и с таким же результатом. Захватить вражеские укрепления, на которые и пеший-то мог взобраться с трудом, для конницы было нереально, однако маршал задумал эту безумную атаку как «психическую», предполагая, что устрашенный видом кавалерии неприятель сам обратится в бегство.

Обычно конницу пускали в ход, чтобы переломить ход сражения, когда «своим» требовалось лишь немного помочь. Чаще кавалерию использовали для разведки (в нее посылали четыре-шесть всадников с унтер-офицером, реже – отряд в двадцать-тридцать человек под командованием корнета или поручика, обычно эту задачу поручали гусарам), засад, преследования противника и мелких стычек; из армейской кавалерии формировали также «заградотряды», которые должны были препятствовать дезертирству

В 1703 году триста конных королевских мушкетеров, находившихся в составе Фландрской армии под командованием маршала Вильруа, устроили засаду и в ходе ожесточенного боя вынудили вражеский отряд отступить к основным силам. Маршал де Буффле, преследовавший противника, чтобы заставить его дать сражение в намеченном французами месте, попросил у маршала Вильруа дать ему в помощь два отряда мушкетеров, однако тот ответил, что цвет французского дворянства нельзя подвергать опасности в мелких стычках, приберегая для крупных сражений – по приказу или в присутствии короля.

Вероятно, перед сражением под Хохштадтом 13 августа 1704 года герцог де Вильруа был уверен в победе: французы и баварцы выставили шестьдесят тысяч солдат против пятидесяти двух тысяч у союзников – австрийцев, англичан и голландцев, за которых сражались также немцы и датчане. Французы поставили кавалерию в центре, чего обычно никогда не делали, и поплатились за это: вынужденная поддерживать оба фланга, она не могла действовать как единый кулак, к тому же герцог Мальборо направил на нее огонь шестидесяти пушек. В итоге англичане сбросили французов в Дунай, а австрийцы произвели «зачистку» берега. Франко-баварские войска потеряли тринадцать тысяч солдат убитыми и ранеными и семнадцать тысяч – пленными, в числе которых был их командующий граф Камилл де Таллар (он был захвачен раненым и с оружием в руках). Мушкетеры в том бою не участвовали.

Битва при Хохштадте имела решающее значение: французов вытеснили за Рейн, Баварию оккупировали, а Савойя и Португалия переметнулись в стан врага.

Стараясь развить успех и выбить французов из бывших Испанских Нидерландов, герцог Мальборо пошел на Лилль и Дюнкерк. Его надо было остановить, и маршал де Вильруа решил сделать это при Рамильи 23 мая 1706 года. Это сражение, окончившееся в целом бесславно для Франции, позволило мушкетерам совершить очередной подвиг, оставшийся в анналах военной истории. Свита короля, включая мушкетеров, образовывала правый фланг французских войск. Мушкетерские роты состояли в основном из юнцов, многие из которых получили в этом сражении боевое крещение, однако они не уступали в храбрости закаленным бойцам из числа жандармов и гвардейцам из легкой кавалерии. Их храбрость оказалась даже чрезмерной: ринувшись вперед и прорвав линию врага, мушкетеры остановились лишь тогда, когда поняли, что остальные кавалерийские части французов смяты и они окружены. Тогда они стали отчаянно пробиваться к своим, неся потери: в роте «серых мушкетеров» погибли тринадцать человек, еще сорок пять, включая их командира маркиза де Жансона, были ранены; «черные мушкетеры» потеряли двадцать три человека убитыми и около тридцати ранеными; их командир граф де Каниллак получил несколько ранений, ему раздробило челюсть.

Франко-испанские войска потеряли около шести тысяч солдат пленными. Согласно законам того времени, пленных уже не расстреливали; противоборствующие стороны обменивались военнопленными по спискам-картелям: лейтенанта меняли на лейтенанта, капитана – на капитана, а рядовых – по «количеству штук», причем если одна из сторон не могла предоставить равнозначного количества пленных, то должна была уплатить сумму в размере месячного жалованья за каждого солдата. В 1643 году, после битвы при Рокруа, когда герцог Энгиенский (будущий Великий Конде) разбил испанцев, население Руана кормило шесть тысяч военнопленных, затем французский король возместил этому городу убытки, получив, в свою очередь, компенсацию от испанского короля.