Они покинули кладбище и отправились в Грасмир. Кенелм шел рядом с Лили, и они ни слова не сказали друг другу, пока не подошли к домику.

Тут Лили остановилась и, обратив к Кенелму свое очаровательное личико, сказала:

— Я обещала вам подумать о том, что вы мне сказали вчера. Я так и сделала и могу поблагодарить вас. Вы были очень добры. Никогда прежде я не думала, что у меня дурной характер: никто мне этого не говорил. Но теперь я вижу, что вы хотели сказать: иногда я переживаю что-нибудь очень остро и высказываю это. Но как я показала это вам, мистер Чиллингли?

— Вы повернулись ко мне спиной, когда я сел возле вас в саду миссис Брэфилд, и не удостоили ответом, когда я спросил, чем обидел вас.

Лицо Лили зарделось.

— Я не была оскорблена и не сердилась, — дрожащим голосом ответила она. — Со мною произошло нечто худшее.

— Худшее? Что же это могло быть?

— Я, кажется, завидовала.

— Завидовали — чему, кому!

— Не знаю, как и объяснить. Боюсь, что тетушка права и что волшебные сказки вбивают в голову глупые и негодные мысли. Когда сестры Золушки поехали на королевский бал и она осталась одна, разве не хотела она тоже поехать? Разве она не завидовала своим сестрам?..

— А! Теперь понимаю: сэр Томас говорил о придворном бале.

— И вы были там, разговаривали с красивыми дамами… и… Ах, я была так неразумна, мне сделалось горько.

— Когда мы встретились в первый раз, вы удивлялись, как это люди, живущие в деревне, могут предпочитать город. Теперь вы противоречите себе и вздыхаете по большому свету, лежащему вдали от этих спокойных берегов. Вы сознаете свою молодость и красоту и жаждете внушать восторг.

— Не совсем так, — сказала Лили с выражением недоумения на умном личике, — и в мои лучшие минуты, когда мое лучшее я выходит наружу, я знаю, что не создана для того большого света, о котором вы говорите. Но видите ли…

Тут она вновь замолчала и, так как они вошли в сад, устало опустилась на скамейку возле дорожки.

Кенелм сел возле нее, ожидая, чтобы она закончила прерванную фразу.

— Видите ли, — продолжала Лили, в замешательстве потупив глаза и чертя круги на песке своей ножкой. — Дома, с тех пор, как я себя помню, со мной обращались, будто я — как бы это сказать? — дочь одной из ваших знатных дам. Даже Лев, который так благороден, так прекрасен, когда я была крошечным ребенком, кажется, считал меня маленькой королевой. Раз, когда я солгала, он не стал бранить меня, но я никогда не видела его таким грустным и сердитым, как в ту минуту, когда он мне сказал: "Никогда не забывай, что ты леди!" И… Но я надоедаю вам…

— Надоедаете мне?! Продолжайте!

— Нет, я сказала достаточно, чтобы объяснить вам, почему мне иногда приходят в голову гордые и тщеславные мысли. Почему, например, я сказала себе: "Может быть, мне по праву принадлежит место между теми знатными дамами, которых он…"? Но теперь все это в прошлом.

Она с милым смехом поспешно встала и помчалась к миссис Камерой, которая медленно шла по лужайке с книгой в руке.

В этот вечер в пасторском доме было очень весело. Лили не ожидала встретить там Кенелма, и лицо ее просияло, когда, увидев девушку, он повернулся от этажерки с книгами, которую Эмлин предлагал его вниманию. Но, вместо того чтобы подойти к Кенелму, она убежала на лужайку, где Клемми и другие дети встретили ее радостными криками.

— Вы незнакомы с «Ювеналом» Маклина? — спросил почтенный ученый. — Вам будет очень приятно прочесть его — вот он, посмертное издание Джорджа Лонга. Я могу дать вам Лукреция Монро шестьдесят девятого года. Да, у нас еще есть ученые, которые могут состязаться с немцами!

— Искренне рад слышать это, — сказал Кенелм. — Много времени пройдет, прежде чем они пожелают соперничать с нами в той игре, которую мисс Клемми устраивает теперь на лугу и благодаря которой Англия приобрела европейскую известность.

— Я вас не понимаю, в какой игре?

— "Кошечка в углу". С вашего позволения я пойду посмотрю, может ли тут кошечка выиграть.

Кенелм подошел к детям, среди которых Лили казалась таким же ребенком. Устояв против приглашений Клемми присоединиться к их игре, Кенелм сел несколько поодаль на покатый берег и стал смотреть. Глаза его следили за легкими движениями Лили, слух упивался ее веселым музыкальным смехом. Та ли это девушка, которая ухаживала за цветами среди могильных плит? К нему подошла миссис Эмлин и села рядом. Миссис Эмлин была чрезвычайно умная женщина. Тем не менее она вовсе не отпугивала решительностью своих суждений, а напротив, была очень мила, и хотя соседние дамы уверяли, что "она говорит как книга", спокойная мягкость ее голоса смягчала такое неприятное впечатление.

— Я полагаю, мистер Чиллингли, — сказала она, — что мне следует извиниться за то, что муж пригласил вас на такое не стоящее вашего внимания развлечение, как простой детский праздник. Но когда мистер Эмлин просил вас прийти вечером, он не знал, что Клемми пригласила своих юных подруг. Он надеялся побеседовать с вами о своих любимых занятиях.

Я так недавно расстался со школой, что предпочитаю отдых уроку даже такого приятного наставника, как мистер Эмлин.

Ах, годы счастья! Кто ребенком вновь не стал бы!