— каждая из сторон никогда не будет использовать атомные бомбы друг против друга;

— использование атомного оружия против третьей стороны возможно только с согласия обеих договаривающихся сторон;

— США и Англия без взаимного согласия не будут сообщать какую-либо информацию по атомной бомбе третьей стороне.

Третьей стороной оказался Советский Союз.

Было решено сделать исключение только для Канады. На ее территории действительно, как и писал в 1939 году А. Эйнштейн в письме Ф. Рузвельту, располагались огромные запасы урановой руды, которая была нужна для производства атомных бомб…

Основной центр по созданию атомного оружия планировалось создать на территории США.

4 сентября 1943 года Соня сообщила в Центр данные о результатах совещания в Квебеке, о том, что военный министр США Г. Стимсон, его первый заместитель — начальник штаба армии генерал Д. Маршалл и некоторые другие члены американской делегации были против привлечения англичан к американскому атомному проекту. Тем не менее Ф. Рузвельт подписал соглашение о сотрудничестве двух стран в области создания атомного оружия.

Информация Сони о секретном соглашении между США и Великобританией имела большое значение. Военно-политическое руководство СССР, возможно, впервые получило сведения о том, что США и Великобритания тайно от Москвы объединяют усилия для создания принципиально нового и очень мощного оружия — атомной бомбы. Это был первый шаг по пути создания атомного военного союза двух крупнейших государств мира, менее всего пострадавших во Второй мировой войне.

До начала 1943 года в СССР, несмотря на добываемые разведкой данные о планах США и Великобритании по созданию атомного оружия, никаких практических работ в этой области не велось.

Некоторые советские ученые еще в 1942 году настойчиво пытались убедить И. Сталина начать работы по созданию атомной бомбы. Одним из них был молодой физик Г. Флеров, специалист по ядерным реакциям, который до войны вместе с К. А. Петржаком под руководством И. В. Курчатова открыл явление самопроизвольного, спонтанного деления ядер урана.

В середине 1942 года, находясь на фронте, Г. Флеров, будущий академик, написал личное письмо И. Сталину. Оно уникально по содержанию и смелости обращения к главе государства рядового физика по важнейшей проблеме.

«Дорогой Иосиф Виссарионович! — писал Г. Флеров. — Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя в положении человека, пытающегося головой прошибить каменную стену.

В чем я ошибаюсь?

Переоцениваю ли значение «проблемы урана»? Нет, это не верно. Единственное, что делает урановые проекты фантастическими, это слишком большая перспективность в случае удачного решения задачи. Мне приходится с самого начала оговориться. Может быть, я не прав — в научной работе всегда есть элемент риска, а в случае урана он больше, чем в каком-либо другом… Однако представим на минуту, что с ураном «вышло». Правда, революцию в технике это не произведет — уверенность в этом дают работы последних довоенных месяцев, но зато в военной технике произойдет самая настоящая революция.

Произойдет она без нашего участия, и все это только потому, что в научном мире сейчас, как и раньше, процветает косность.

Знаете ли Вы, Иосиф Виссарионович, какой главный довод выставляется против? «Слишком здорово было бы, если бы задачу удалось решить. Природа редко балует человека». Может быть, находясь на фронте, я потерял всякую перспективу того, чем должна заниматься наука в настоящее время, и проблемные задачи, подобные урановой, должны быть отложены на после войны. Мне кажется, мы совершаем большую ошибку. Самые большие глупости делаются с лучшими намерениями.

…Мне очень тяжело писать, зная, что ко мне с полным правом может быть применен «трезвый» подход. Ну что там бушует Флеров? Занимался наукой, попал в армию, хочет выкарабкаться оттуда, ну и, используя уран, засыпает письмами всех и вся, неодобрительно отзывается об академиках… делая все это из самых эгоистических личных соображений.

Так вот, считаю необходимым для решения вопроса созвать совещание в составе академиков Иоффе, Ферсмана, Вавилова, Хлопина, Капицы, Лейпунского, профессоров Ландау, Алиханова, Арцимовича, Френкеля, Курчатова, Харитона, Зельдовича, докторов наук Мигдаля, Гуревича, Петржака.

Прошу для доклада 1 час 30 минут. Очень желательно, Иосиф Виссарионович, Ваше присутствие — явное или неявное.

Вообще говоря, сейчас не время устраивать подобные научные турниры, но я лично вижу в этом единственный способ доказать свою правоту — право заниматься ураном, так как иные способы — личные переговоры с А. Ф. Иоффе, письма к т. Кафтанову — все это не приводит к цели, а просто замалчивается. На письмо и пять телеграмм тов. С. В. Кафтанову ответа не получил. При обсуждении плана Академии наук говорилось, вероятно, о чем угодно, но только не об уране.