Если взгляды и аргументы С. Лурье, подробно изложенные в ШЕД-1968, перешли в «Двести лет вместе» в рудиментарном виде, то от фрагмента об австрийском философе начала XX века Отто Вейнингере, не осталось даже упоминания. Между тем, в «опусе» 1968 году ему посвящено несколько очень прочувствованных строк: «Этот гений, чудо природы, в двадцать три года сгоревший от гениальности, сам еврей, в главе XIII, II-й части своей блистательной книги „Пол и характер“, разбирая еврейство не как расу и не как вероисповедание, а как духовное направление [?], как психическую конституцию [?], дал критику редкой тонкости и огромной амплитуды» (ШЕД-1968, стр. 11).

О. Вейнингер

Книга Вейнингера «Пол и характер» (1903) дала толчок целому направлению исследований, в этом смысле она действительно считается выдающейся. Но это одно из самых спорных и противоречивых творений не вполне здорового ума и воображения. Молодой философ был почитателем Канта, обладал обширными для его возраста познаниями в биологии, психологии, общественных учениях своего времени. Он был знаком с работами Габино, Дюринга, Чемберлена, но недостаточно подготовлен к тому, чтобы в них критически разобраться. Он сделал попытку доказать моральное и интеллектуальное превосходство мужского начала над женским и арийской расы — над «низшими» расами. Он был противником модернизма, феминизма и других современных течений, а носителями их считал евреев, чью беду видел в отсутствии (или малом присутствии) в них «мужского» начала. Он относил евреев к неполноценным существам (как и женщин), в чем и усматривал причину антисемитизма. Женщины, по его мнению, не заслуживают равноправия в силу своей природной неспособности достичь духовной высоты мужчин арийской расы. Как и евреи. В себе он пытался культивировать «мужское», «арийское» начало, но, осознав, что природную еврейскую неполноценность не преодолеешь, покончил с собой, доведя свое самоненавистничество до логического конца. В его трагической судьбе, как отчасти и в формировании взглядов, похоже, не последнюю роль сыграла неудачная любовь.

Почему в работе 1968 года, Солженицын опирается на С. Лурье и О. Вейнингера, а из двухтомника они вычищены? Видимо, потому, что за прошедшие тридцать с лишним лет надобность в самоненавидящих евреях «классического» образца отпала, ибо успела расцвести их новая генерация. Особенно активны некоторые «сионисты», эмигрировавшие из бывшего СССР в Израиль. С младых ногтей они, как губка, впитывали расхожие антисемитские мифы. Сперва большевистские — про отравленные пули эсерки Каплан, про контрреволюционные заговоры «Иудушки» Троцкого, etc. А затем антибольшевистские — про расстрел царской семьи, про «расказачивание», приписанное Свердлову, про «еврейских» комиссаров, чекистов и, конечно, про большевистского палача Лейбу Троцкого. [867] В Израиле все это и многое другое с мазохистским сладострастием стало выливаться на страницы русскоязычной печати. Черпай горстями! Это и делает Солженицын в первом и особенно во втором томе своего двухтомника, обходясь без Вейнингера и Лурье — ведь использование их работ нацистами сильно подпортило их репутацию.

Как я отмечал раньше, «Протоколы сионских мудрецов» в первом томе двухтомника едва упомянуты, а во втором о них говорится очень скупо. Можно заключить, что Солженицын либо не интересовался «Протоколами», либо не придавал им значения. Оказывается, не так! В небольшом опусе 1968 им посвящена отдельная глава — под выразительным названием: «Протоколы сионских мудрецов и ленинско-еврейская революция в России».

С. Нилус

Солженицын излагает историю первой публикации «Протоколов», которую знал неточно. Вероятно, в то время он не располагал всей необходимой литературой по данному вопросу (да и мудрено было располагать: в Советском Союзе она была под запретом!) Похоже, что единственным — впрочем, весьма важным — источником ему служило второе (или какое-то более позднее) издание книги Сергея Нилуса «Великое в малом, или антихрист как близкая политическая возможность» (1905), куда в качестве приложения вошли «Протоколы».

Следуя за Нилусом, Солженицын пишет, что публикатор обрел этот текст в 1901 году, но целых четыре года их невозможно было опубликовать «из-за сопротивления властей». От себя Солженицын добавляет: «Это последнее заявление очень правдоподобно: как и всюду всегда, в России тоже антисемитизм правительственный отставал от антисемитизма волонтеров. Понадобилась революция 1905 г., чтобы открыть путь этой публикации» (ШЕД-1968, стр. 23).

Правдоподобно, но неверно. «Протоколы» впервые были опубликованы в 1903 году в газете «Знамя» П. А. Крушевана. Цензурный устав действительно не разрешал публикаций, «натравливающих одну часть населения на другую»; но по личному указанию министра внутренних дел Плеве разрешение Крушевану было дано в обход Цензурного комитета. Нилус, видимо, ужасно досадовал, что его опередили, вот и считал эту публикацию как бы не существующей, а свою называл первой!

Солженицын не ставит под сомнение подложность «Протоколов» и даже приводит тому свои доводы: «Все это претендует быть записью как бы доклада некоего видного представителя еврейства — масонства. Но ни один трезвый разумный деятель не может излагать свои излюбленные идеи даже среди замкнутых единомышленников столь порочащим для них и для себя образом, столь саморазоблачающим языком» (стр. 23). Он цитирует десятка два фраз, показывающих, что, действительно, самый закоренелый злодей не стал бы таким языком объяснять свои замыслы даже сообщникам: «нам пришлось брать золото из потоков крови и слез», или «нам нужно вооружиться хитростью и пронырливостью, но казаться честными и сговорчивыми», или «мы присвоим себе либеральную физиономию», etc. Этот язык говорит о том, что фальшивка была сработана слишком грубо.

Однако, находя текст «Протоколов» состоящим из «хаотического несоразмерного плохоувязанного материала» (стр. 24), Солженицын, тем не менее, видит в нем «и глубокие общественные предсказания, чему судьба была вскоре исполниться, иногда при полном (к 1901 году) невероятии» (стр. 24). На двух с лишним страницах он приводит эти глубокие пророчества, иногда сопровождая их собственными ремарками типа: «Сделано!», «В СССР 20-30-х годов исполнено», «Наш метод социализма в действии!», «А ведь в 1901 г. этого в природе не было, кажется?» и так далее (ШЕД-1968, стр. 24–26).