Жога боялся этих глаз за стеклами, но вместе с тем не вполне осознавал свой страх перед этой безраздельной властью. Он уже и не хотел ничего иного. Он смутно ощущал себя опущенным – человеком низшей категории в тюремной иерархии.

«Ты должен во всем повиноваться мне!» – время от времени повторял Консул, и смутные проблески инакомыслия тут же растворялись, как кристаллики соли в крутом кипятке.

Потом он равнодушно и тупо отмывал руки от земли и цемента, стирал или выбрасывал одежду – новую тут же получал от Консула. Наутро ему было трудно восстановить детали их ночных дел, все затягивалось, словно в сыром тумане. И Жогин даже не пытался вспомнить, четко понимая, что должен непременно избавиться от всего, что может его волновать.

Консул привез ему видеодвойку, оставил десяток видеокассет с крутыми боевиками и научил пользоваться пультом. На этой штуке нельзя было смотреть телепрограммы. Но Жогину было все равно, что смотреть. Хозяин сказал: «Учись, как надо работать!» И он целыми часами смотрел сцены убийств, погонь, кровавых драк. Ему это нравилось. Наверное, такая развлекательная «каша» действительно была ему нужна. Это Жога осознавал четко.

Его мысли в последнее время приобретали все большую упорядоченность. Все, что нужно делать, ему говорил Консул, и это нравилось, иные мысли вызывали подспудную тревогу, когда они уходили, Жога испытывал облегчение. Ему не хотелось думать о будущем, не хотелось попадать в тюрьму, где его могут расстрелять «при попытке к бегству». Об этом все время повторял Консул.

В этот раз он приехал ранним утром. Жога быстро вскочил, нацепил парик, очки без диоптрий, которые Консул приказал ему всегда надевать, послушно сел в машину.

– Я не успел побриться, – сказал Жога.

– Похвальное стремление быть опрятным, – бесцветным голосом произнес Консул.

Они выехали на Садовое кольцо, Консул время от времени поглядывал в зеркальце, резко менял направление движения. Жога ничего не спрашивал. Хозяин отучил его задавать вопросы. Наконец они остановились в чистеньком переулке, метрах в пятидесяти от трехэтажного особнячка, парадное крыльцо которого было покрыто зеленым ковролином.

– Узнаешь? – спросил Консул.

Жога наморщил лоб.

– Здесь мы подбросили мешок цемента для чьей-то головы.

– Правильно. А теперь жди, я покажу тебе и саму голову. – Он посмотрел на часы. – Запаздывает, наверное, специально изменил график. Боится…

Консул приказал Жогину открыть капот и сделать вид, будто ремонтирует. Черный джип тихо вывернул из-за угла. Консул постучал по ветровому стеклу, Жога понял.

Из офиса, как по команде, вышли двое парней в костюмах, еще двое выскочили из машины. Они внимательно посмотрели в сторону Жоги. Затем вылез долговязый человек, его окружили, все быстро скрылись за дверями офиса.

Двое в костюмах остались, неторопливо подошли к Жоге, который продолжал ковыряться под капотом.

– Проблемы с машиной?

– Какая-то из свечей барахлит! – ответил он и закрыл капот.

Так же неторопливо люди охраны ушли в офис.

– Видел длинного в светлом костюме? – спросил Консул, когда они выехали на Садовое кольцо. – Запомни его!

– Уже срисовал, господин Консул.

На следующее утро хозяин приехал еще раньше. Он протянул Жоге два автомобильных номера, пистолет и спросил, приходилось ли ему когда-нибудь угонять машины. Жога кивнул, в его воровской жизни он был специалистом всех профилей. Консул жестко глянул на него, будто влез в черепную коробку и крепко сжал мозги. Он приказал угнать любую толковую машину, прикрепить новые номера и отправляться к офису. Жога не спрашивал, к которому. Им уже овладело знакомое нервное возбуждение, которое появлялось тотчас, как Консул ставил ему задачи. Он любил эти горячие, страшные и притягательные дела, его охватывала страсть, Консул же, наоборот, становился холодным и непроницаемым.

– Остановишь машину, будешь ждать. Откроешь капот. Стоишь на противоположной стороне. Когда появится длинный, стреляй прямо в голову. Потом закрываешь капот, садишься в машину и быстро уезжаешь. Когда увидишь, что никто не преследует, бросаешь машину и уходишь дворами, в метро, как угодно. Парик не потеряй. Повтори задачу!

И Жога, как заведенный, стал монотонно бубнить, все больше возбуждаясь от одних только слов:

– Угоняю любую нормальную тачку. Ставлю другие номера, которые вы мне дали. Останавливаюсь у офиса, открываю капот и жду длинного. Ремонтирую. Когда он подъезжает, стреляю в башку. Стреляю, пока не убью, стреляю в охрану, во всех! Потом закрываю капот и линяю!

– Ты должен убить и уйти!

– Я должен убить и уйти! – послушно повторил Жога.

– Иди!

Жогин вышел во двор, дыхание было спокойным, сердце билось ровно. Карман куртки приятно оттягивал пистолет. Он внимательно осмотрел двор, полный машин, прошел дальше. В закутке возле помойки стоял крепкий «жигуль» красного цвета. Он быстро поддел фомочкой и отогнул боковое окошко, просунул руку, открыл дверь. Потом вырвал провода, напрямую соединил зажигание и вырулил на шоссе. Через несколько кварталов, в тенистом дворе он остановился, достал номера и быстро их прикрутил.

Последний раз за руль автомобиля Жогин садился полгода назад. Это была угнанная машина, «Жигули», он разбил ее и без сожаления бросил прямо на улице, стерев отпечатки пальцев с руля.

Времени было достаточно, он глянул на часы, которые ему дал хозяин. Впрочем, и без часов он прекрасно ориентировался во времени. Его вела воля хозяина, она была в нем, как внутренний голос, как повелительный взгляд – постоянно перед глазами.

Жога совершенно не испытывал страха, ему не приходило в голову, что любой гаишник мог остановить его и попросить документы. Вел он машину аккуратно, никого не подрезая, останавливаясь на красном сигнале светофора… Вот и поворот на тихую улицу, офис, возле которого он бросил разорванный мешок с цементом, да еще растряс на ковролиновой дорожке.