Он заторопился дальше. На Мюнтторгет уже с утра царило шумное оживление, зато Вестерлонггатан по ту сторону площади встретила его приветливой тишиной. Движение автомобилей было здесь запрещено, и пешеходы спокойно вышагивали прямо посреди мостовой. Многочисленные магазины придавали улице сходство с рыночными рядами.

В одном из круто лезущих в гору переулков Оке увидел корабельную пушку, которая служила угловой подпоркой старому дому, а выйдя на Стурторгет, обратил внимание на датское ядро, застрявшее в доме на Скума-каргатан.

Следы прошлых войн и осад только подчеркивали мирную атмосферу. Около водоразборной колонки посапывала косматая ломовая лошадь; с лепного карниза биржи взлетела к солнцу стая сизых голубей.

Оке сел на лестнице биржи в ожидании, пока откроется. «Продовольственный магазин Стурторгет». Вскоре он увидел, как высокая светловолосая девушка принялась устанавливать в одной из витрин подносы с колбасой и фаршем. Как только часы на башне Большой церкви пробили восемь, молодой продавец отпер дверь магазина.

Оке переступил порог с ощущением неприятной сухости в горле:

– Я по поводу вашего объявления о свободном месте.

– Господин Энглюнд вон там, – сказала девушка сухо, указывая в сторону складского помещения.

Здесь вдоль одной из стен стоял громадный ящик для картофеля, рядом с которым выстроились картонные коробки, ящики с фруктами и несколько бочек с сельдями, окруженные бурыми лужицами рассола. У противоположной стены находились раковина и длинный прилавок. На одном конце прилавка стояла газовая плитка, а у другого сидел полноватый добродушный мужчина и пил кофе.

Он не спросил у Оке никаких рекомендаций, только записал фамилию и адрес.

– Старый город хорошо знаешь?

– Не так, чтобы каждый переулок… – протянул Оке, стараясь не вступать в слишком большое противоречие с истиной.

– Ну, это роли не играет. Быстро разберешься… Мы платим пятнадцать крон в неделю; кроме того, будешь получать утренний кофе и ленч. Блюда не очень шикарные, но голодным ходить не будешь… Да, и еще одно дело, – продолжал торговец. – Велосипеда для развозки у нас нет. По-моему, он и ни к чему – здесь, в Старом городе, все так близко.

Оке понял по тону, что Энглюнд все-таки считал это обстоятельство препятствием при найме рассыльного. Сам же Оке не имел ничего против того, что магазин не располагает велосипедом. Он по-прежнему считал, что передвигаться на двух колесах по кишащей машинами улице – предприятие чересчур рискованное.

Светловолосая продавщица доложила, что пришло еще трое желающих и хотят видеть шефа.

– Зайди вечером или позвони – получишь ответ, – сказал хозяин.

А Оке считал дело уже решенным!

Чем ближе к вечеру, тем больше росла его неуверенность. Телефон в букинистической лавке имел отвод в книгохранилище. Когда наконец подошло время звонить, Оке включил отвод и сделал вид, что ему понадобилось зачем-то выйти.

– Продовольственный магазин Стурторгет! – ответил молодой мужской голос. – Вы по поводу места? Уже занято… Ах, вы уже были здесь? Как ваша фамилия?

– Оке Андерссон.

– Минуточку, сейчас подойдет господин Энглюнд.

– Алло… Это Андерссон? Все в порядке – можете приступать к работе. Желательно завтра же с утра.

Завтра же? Оке рассчитывал иметь в запасе несколько дней, чтобы заранее предупредить Хольма об уходе, но если он сейчас заговорит о том, чтобы начать со следующей недели, то Энглюнд, чего доброго, возьмет кого-нибудь другого…

– А в котором часу надо приходить?

– Без четверти восемь. До открытия всегда находятся какие-нибудь дела.

Оке решил, что может с таким же успехом начать укладываться сразу. Только он застегнул свой чемодан, как вошел Хольм:

– Можно получить твои ключи от комнаты и от подъезда?… Спасибо! – Хольм убрал их с улыбкой в карман. – Итак, тебя можно поздравить?

– С чем?

– О, я слышал, ты получил новое место. Ты уж прости мое любопытство, но я всегда прислушиваюсь к твоим телефонным разговорам. Ведь платить за них приходится мне!.. А где ты собираешься ночевать сегодня? – продолжал он с интересом. – Или ты думал оставаться жить здесь?

Оке глотнул, но не мог выдавить из себя ни слова. Его благодетель продолжал улыбаться злой улыбкой, напоминая оскалившуюся овчарку.

– Ну, вон отсюда!

Разъяренный Хольм схватил Оке за руку и вытолкал его за дверь. Чемодан вылетел следом. Он проехал по полу, замок открылся от толчка. Выйдя на улицу, Оке замер было в нерешительности. Затем столь же нерешительно направился в сторону Центрального вокзала.