Две женщины, которых Ник любил больше всего, оказались во власти безумца, убийцы собственной жены и мальчика, которого он считал своим сыном.

Ник знал, что навлек беду на многих — на Дидье, Тристана, Ивлин. Да был ли среди его близких человек, которому бы не повредила непомерная гордость молодого барона? В тот момент, когда он понял, что Тристан смертельно ранен, Ник вдруг осознал, как прав был брат, пытаясь образумить его после предательства Ивлин.

Нет, не предательства, поправил себя Ник. Ведь Ивлин выполняла предсмертное желание матери.

«Какой же я дурак!» Увидев Симону впервые, од сразу понял, что никогда не видел такой красивой девушки. Она очаровала его, заворожила, разожгла такую страсть, которой ему не доводилось испытывать никогда в жизни. Тем не менее, когда ему приказали жениться, он злился на нее, на Тристана и даже привел шлюх в самый день свадьбы.

Он не хотел слушать Симону, когда она доверилась ему. Он снова и снова без всяких объяснений оставлял ее в одиночестве. В Лондоне, в Уитингтоне, в Хартмуре. Не стал слушать ее просьб о помощи, когда в дневнике ее матери обнаружились предупреждения о беде, с которой они сейчас столкнулись.

Ослепленный гордостью, Ник обижался на близких и в результате потерял Обни и Хандаара.

Он едва не потерял Тристана. Ник так и не сказал брату, как ценит его советы, поддержку, дружбу.

У Николаса словно пелена спала с глаз. Он ясно увидел, как вел себя все эти месяцы. Не такого сына хотел вырастить его отец, не такого хотел наследника.

«Такого больше не будет, — пообещал себе Ник, сгорая от стыда. — Я все исправлю. Я стану достойным сыном и братом».

В Хартмуре, когда Тристана уносили наверх, брат крепко пожал Нику руку.

— Отомсти за меня, брат, — прошептал Тристан, и Николас был ошеломлен, увидев, как повлажнели глаза брата. — Пусть Арман дю Рош заплатит за все, что он сделал. И верни нашу мать.

Ник поклялся.

Он благодарил Бога за то, что Жан Рено и Шарль Бовиль появились так вовремя. Правда, которую они сообщили, освободит Симону от чувства вины. Николас сможет уничтожить ту тень, которая висела над прошлым его семьи.

Однако присутствие французов его пугало. Он знал, они собираются убедить Симону вернуться с ними во Францию. От этой мысли у Ника стыла кровь.

«Симона, дай мне шанс стать хорошим мужем».

Ник почувствовал, как что-то влажное щекочет его кулак.

Белое перышко Дидье.

— Разбуди меня через пару часов, хорошо, малыш? — прошептал он, и перышко тяжело покачнулось сверху-вниз — «да».

Ник раскрыл ладонь и положил ее на землю. На нее мягко опустилось перышко. Ник осторожно прикрыл его пальцами и почувствовал странное покалывание, а потом прикрыл глаза. Через минуту он уже спал. Рядом с ним бодрствовал Дидье дю Рош, положив голову ему на плечо, а руку вложив в руку.

Хейт выпроводила рыцарей из спальни и сейчас сидела рядом с Тристаном на кровати. Их дочка лежала рядом с отцом, с той стороны, где не было раны.

Хейт чувствовала огромное облегчение, видя, как мерно и мощно вздымается грудь мужа, как он хмурится во сне. Заснул Тристан сразу, как только его положили на кровать, и спал крепко. Изабелла, довольная, что отец вернулся, тоже успокоилась и тихонько посапывала у него под боком.

Он будет жить. Глаза Хейт наполнились благодарными слезами. Минерва постаралась, ее магия подействовала в который раз.

Старая колдунья очень устала. Хейт ощущала вину, слышала тяжелые шаркающие шаги Минервы. Обычно она ходила очень легко и живо. Дидье утомил ее за эти дни, а лечение Тристана потребовало особенно много сил. Хейт потерла висок, стараясь изгнать тяжелые мысли. «Теперь она может отдохнуть, — говорила себе Хейт. — Скоро мы вернемся в Гринли, там ей будет спокойно».

За дверью послышался слабый шорох, она приоткрылась, и старая колдунья просунула в щель седую голову.

— Племяшка, — тихонько позвала она, — можно мне войти?

— Ну конечно, — улыбнулась Хейт, и старушка, одетая в старый черный плащ, проковыляла внутрь. Должно быть, она простыла, подумала Хейт и тут же нахмурилась. Минерве нельзя сейчас болеть!

Колдунья прошла к кровати, улыбнулась, глядя на спящих, и присела на матрац рядом с Хейт.

— Оба спят как младенцы, — с гордостью проговорила Минерва.

— Да, — кивнула Хейт и посмотрела на свою старую тетку: — Почему ты еще на ногах, Минерва? Уже поздно. Тебе нужен отдых. Я слышала днем, как ты кашляла. Мне это не нравится.