— Ладно, с причиной мы разобрались, но нужно противоядие, — весомо сказал кот. — Дайте его нам, а мы дадим вам вернуться к своим делам, от которых вас оторвали.

— Противоядие? Но его нет. Нам в голову не приходило, что оно может понадобиться. Разве есть противоядие от бальзама для роста волос?

— Эй-эй, вы тут стрелки не переводите, — в очередной раз заступился за меня агент 013, позволяя мне оставаться слабой женщиной. — Налицо побочные эффекты — роковые побочные эффекты, я бы сказал. И кто-то должен ответить за ваш производственный брак!

— Но при чем здесь мы, если на нее уронил каплю лечебного средства сам испытуемый? С него и спрашивайте!

— Да при том, уважаемые, что вы были обязаны непроверенным экспериментальным лекарством мазать больного здесь, в лаборатории, а не выдавать его на руки. Тем более такому безответственному существу с застарелой травмой пальцев, — настаивал Пусик.

— Какая травма?! — возмутились гоблины. — Ничего не знаем!

— А сказки надо читать! Ему их защемляли в тиски не один раз, он доверчивый, ранимый и беспомощный, даже сам себе толком рог намазать не может, фашисты…

Возмущенный начальник гоблинов попытался было возразить, что я сама виновата и это моя собственная неосторожность привела к тому, что я орогатилась, как бы это там ни произошло.

— Хорошо же, врачи-вредители! Мы вернемся с адвокатом, самым лучшим в этой Галактике, — самонадеянно пригрозил Профессор.

После такой угрозы гоблины указали нам на дверь. Тогда он подал мне лапку, помогая встать с кушетки, и увел меня, рыдающую и поскуливающую, из лаборатории.

— Где ты возьмешь адвоката, его у нас на Базе просто нет, — мягко, всхлипывая, напомнила я коту, когда мы с ним шли по коридору, шарахаясь по углам от случайных встречных сослуживцев.

— Ничего, теперь будет, — решительно отрезал кот. — Когда пишется заявление, адвокат всегда появляется сам собой!

— Ну и тогда объясни мне, в какой суд мы будем подавать на гоблинов, которые спасли тебе жизнь? Мы же в одной организации с ними работаем. С Базой, что ли, судиться будем? Да нас в тот же день шеф выкинет отсюда под зад коленом. И никакая сегодняшняя дружба с ним тебя не спасет. Она закончится в ту же секунду, как он узнает, что мы подали в суд на всю лабораторию.

— Но… но… я ведь должен что-то сделать.

— Идем к шефу! Он гарант справедливости на нашей Базе, ему и решать.

— Нет, сначала в оранжерею. Я должен сам узнать, что это за средство и как случилось, что ты обросла рогами. Не хочу тебя расстраивать, деточка, но они, кажется, еще растут.

— С чего ты решил? Они уже два часа как… О не-эт… — Проклятые рожки выпирали как две острые пирамидки, теперь я бы не смогла их скрыть даже шапкой-ушанкой и сомбреро.

…Шурале мы нашли не сразу. На крик он не отзывался, в своей будке с садово-парковым инвентарем не дрых, под листьями в засаде не прятался, он сидел на дереве в дальнем углу самшитовой рощицы и тихо пускал мыльные пузыри. Спуститься вниз отказался, даже когда агент 013 навел на него один из моих пистолетов — пулями шурале не проймешь. Но на мои заплаканные глаза сразу отреагировал сострадательно…

— Ай, кто тебя так обидел, татарская девочка? Скажи, и я сам тебе его защекотаю!

Сбивчиво и сумбурно я рассказала герою народных сказок, как по его разрешению собирала веточки для икебаны, потом на меня что-то капнуло с дерева, а наутро я проснулась с рогами.

— И как мне теперь в таком виде показаться любимому мужу?

— Да, это я виноват, прости старого бабая. — Покаянно качнув рогатой головой, шурале сам пустил скупую слезу. — Мы так весело плясали под «Мин синэ яратам!» на твоей свадьбе, и вдруг моя же неловкость заставит муллу развести вас. Это нехорошо, это плохо, ай-ай-ай! Они дали мне порошок, сказали: разведи водой и втирай в рог по пять минут три раза в день. Я стыдился, что он у меня такой старый, вот-вот сломается, прятался на дереве, мазал рог, когда ты внизу ходила. Наверное, капнул случайно…

— Мог бы и откликнуться, когда я Корртона звала, — обиженно приткнула его я.

— Не хотел, чтобы кто-то меня видел.

— Понятно. Вонючее средство?

— Еще как воняет, сама понюхай, — охотно предложил шурале.

— Не надо, мне одной капли уже достаточно. Коту дай, пусть он нюхает.

— И близко не подойду, — категорично отшатнулся Профессор.

— Но что же нам теперь делать-то?

— Идти к шефу, — твердо заявила я. — Шурале Рафикович ни в чем не виноват, его подставлять не будем. Правда на нашей стороне! Гоблины мне удружили с рогами, пусть они же и избавляют от них!

В кабинете нас ласково встретила Грызольда, а увидев, что случилось, от души посочувствовала мне. Однако шеф, выслушав наш рассказ, сказал, что гоблины не виноваты в произошедшем форс-мажоре, они и так работают за идею, и никаких претензий к ним быть не может. То есть самой надо быть повнимательнее, а не перекладывать с больной головы на здоровую. В результате я с рыданиями выскочила из кабинета начальства.

Пока агент 013 приводил меня в чувство, из-за дверей раздался рык, мат и громкие звуки оплеухи, после чего оттуда выскочил шеф с пылающей красной щекой…