Некоторые очевидцы говорят, что слышали хлопок выстрела, некоторые специалисты утверждают, что очень похоже на то, что самолет был сбит с земли ПЗРК – переносным зенитно-ракетным комплексом. Но это неподтвержденные данные. Они противоречат официальной версии.

Свидетель генерал Трошев взорвался в самолете, совершенно случайно, просто несчастный случай.

Вместе с генералом Трошевым погибли восемьдесят два пассажира и шесть членов экипажа, среди погибших были женщины и дети.

После 11 сентября 2001 года пассажиры во всем мире отказывались садиться в самолет, если видели среди себя арабов. После 14 сентября 2008 года российские пассажиры стали бояться летать одним рейсом с генералами Российской армии, особенно воевавшими в Чечне.

Ракеты летят через время. Это она, та самая тактическая ракета из комплекса “Точка У”, разорвавшаяся 11 января 2000 года над Шали, через девять лет повторилась в небе над Нижним Новгородом.

Офицер ФСБ рассказал журналисту, что в результате ракетного удара только убитых у противника было 217 человек. И конечно, все убитые были боевиками. Точечное оружие. Настолько точечное, что, даже разрываясь над толпой, в которой большинство составляют люди без оружия, убивает только бандитов, а мирных жителей, наверное, оглушает.

Все неправда, все.

Независимые источники утверждают: убитых было более трехсот человек, большинство – мирные жители.

Больше трехсот убитых… вместе с восемьюдесятью восемью погибшими в авиакатастрофе – это снова четыреста человек. Столько же, сколько погибло мюридов Кунта-Хаджи в их крестовом походе детей на позиции царских войск, в XIX веке.

Я не был на этом митинге. Я же говорил: мне никогда не нравились митинги. Тридцать шесть бойцов моего батальона, считая связного, Арчи, принимали участие в собрании. И еще, может быть, около полусотни боевиков Арсаева.

Мы зашли в Шали с птицефабрики отрядом в сто двадцать человек. Еще один отряд подошел со стороны Аргуна, около сотни. В городе к нам присоединились наши повылазившие из своих домов сторонники, но не очень много. Численность нашей группы стала составлять около трех сотен. Не все присутствовали на митинге: были посты на въездах, гарнизоны в зданиях восьмой и третьей школ, часть бойцов вплотную окружала комендатуру. Значит, где-то треть. Не больше сотни вооруженных боевиков охраняли и организовывали митинг.

Всего на митинг собралось людей до полутора тысяч.

Одна сотня вооруженных людей, комбатантов.

Остальные – мирные жители. Старики, женщины, подростки и даже дети.

Собирали митинг со всех концов города, сумбурно. Многие не знали, в чем смысл и цель собрания. Некоторые пошли по привычке к митингам, сохранившейся еще с дудаевских времен: покричать и потанцевать в кругу. Одни шли получать оружие – можно ведь автомат взять, а на войну не идти, продать на черном рынке, всяко заработок. Другие услышали, что будут давать пенсии и пособия. Было в центре и немало случайных прохожих.

Так все получилось.

Мне предстояло узнать об этом несколькими минутами позже.

Я не видел разрыва.

Я сидел в директорском кабинете, передо мной была карта Шали и схема школы. Но я ничего не планировал. Я нашел книжку – томик стихов Есенина – на полке в шкафу. И читал.

Потом мне на глаза попались классные журналы. Старые классные журналы. И я принялся перелистывать их. Читая фамилии, порой знакомые, порой нет. Радуясь поблекшим пятеркам и четверкам, огорчаясь за двойки и тройки.

Вот, к примеру, Хасуханова Айна. Сплошные тройки по математике! А по физике и химии – наоборот, четверки и пятерки. Наверное, не сложились отношения с математичкой…

Сначала ударной волной выбило стекла и повалило шкафы. И только потом я услышал грохот, такой, как будто само небо упало.

Я сидел в кабинете. Я не видел разрыва.

Потом мне рассказывали: прямо над площадью появился клубок белого пламени, ослепительный, словно второе солнце.

В следующие мгновения несколько сотен квадратных метров было накрыто поражающим материалом – осколками.

То, что я услышал после взрыва, было ни на что не похоже. Крики и стоны сотен и тысяч людей слились в один протяжный вой. В этом звуке было мало человеческого. Казалось, целые сонмы раненых зверей издают свой предсмертный вопль.

Я понял – произошло нечто ужасное. Самое ужасное, что только могло произойти. Я вскочил и выбежал из кабинета. Навстречу мне по коридору бежал Адам.

– Что???? Случилось??????

Мой хозяйственный начальник штаба не мог ничего ответить. Он держался за голову, из которой сочилась кровь – его поранило осколком стекла.