Только выбравшись с площади, он сообразил, что держит что-то в руках. О боги! Какая темная сила заморочила ему голову настолько, что он и не понял, как вдруг разбогател.

Отлично! Теперь можно возвращаться в Клоаку и наказать поганца Треро. Только сначала неплохо съесть чего-нибудь, да и выпить тоже не мешает. Оглядевшись по сторонам, Конан решительно направился к ближайшей таверне, над входом в которую красовалась вывеска «Гордость Кордавы».

«Гордость Кордавы» оказалась самой заурядной таверной. Единственное ее отличие от сотен подобных заведений заключалось в том, что здесь было относительно чисто. Вот повар тут и правда оказался отменным, и киммериец, поглотив половину запасов хозяина таверны, потребовал вина, чтобы прополоскать приятно отяжелевшую утробу.

Не успел он выпить и половины, как возле его стола словно из воздуха возник рыжий мальчишка, так неожиданно исчезнувший с площади. Потирая бок, как будто кто-то уже успел поддать ему как следует, парень уселся напротив Конана и подобострастно улыбнулся:

— Не угостишь меня хотя бы кусочком хлеба?

— С какой это стати я должен кормить кого попало? — удивленно поднял брови киммериец.

— Я не кто попало, — искренне обиделся мальчишка. — Это я рассказал тебе о королевском указе. Тебе что, не нужна тысяча монет? Ты так богат?

— Насколько я помню, — усмехнулся варвар, — на площади не раздавали денег.

— Зато предлагали их заработать.

— Ага… Будь ты поумнее, понял бы, что эту девку давно увезли из Зингары. Какой идиот станет прятать ее у себя, не требуя выкупа?

— Еще как станет, — нисколько не обиделся рыжий.

— Ты что-нибудь об этом знаешь? — насторожился Конан, врожденное чутье которого подсказывало: мальчишка не врет.

— Знаю. Видел.

— Ну… — Киммериец привстал со скамьи и потянулся к многострадальному воротнику паренька.

— Не торопись, — нахально остановил его рыжий. — Я жрать хочу. Какие разговоры на пустой желудок?

— Хозяин! — рявкнул Конан. — Принеси чего-нибудь для этого щенка!

Когда парень насытился, он, поковырявшись в зубах и довольно рыгнув, наклонился через стол к варвару и горячо зашептал:

— Я видел, как ее увозили из города. И проследил. Знаю, где ее прячут. Могу показать.

— Погоди, — недоверчиво посмотрел на него Конан. — А чего это ты вдруг выдаешь мне сведения, которые стоят тысячу монет?

— Так ведь не даром же, — хмыкнул рыжий. — Сам посуди, разве я могу вернуть эту девку домой? А тебе это по плечу. Ты вон какой здоровый. Я покажу, где ее прячут, а ты дашь мне сто монет. Дашь ведь?

Конан задумался. Конечно, тысяча золотых монет лучше, чем девятьсот, но, с другой стороны, если рыжий не врет, его помощь окажется неоценимой. А он, судя по всему, не врет. Да и смысла нет ему врать. Пожалуй, это дело верное. Ведь девятьсот-то монет гораздо лучше, чем ни одной.

— Ладно, — согласился наконец варвар. — Веди. Но если ты обманул меня…

— А зачем? — равнодушно пожал плечами мальчишка.

— Тогда пошли, — сказал Конан и направился к выходу из таверны.

Рыжий посеменил за ним.

Миновало уже несколько дней с тех пор, как Конан покинул Кордаву. Его спутник, до неприличия рыжий мальчишка, который назвался Аркадом, оказался не только забавным и общительным, но и весьма полезным. Он безошибочно находил нужные тропы, отыскивал прекрасные, словно специально созданные места для отдыха, умел разводить костры, добывая огонь будто из воздуха, приманивал дичь, виртуозно подражал крикам зверей и птиц. Когда же сытый, довольный и расслабленный Конан растягивался на теплой земле, пока его еще не сморил сон, паренек рассказывал всевозможные байки, показывал забавные фокусы, пел.

Рассказчиком он оказался бесподобным. Слушая его и глядя на веселую некрасивую физиономию, киммериец время от времени ловил себя на том, что видит прямо перед собой тех, о ком говорил Аркад. Мимика мальчика была столь богатой, а жесты выразительными, голос непостижимым образом менялся, становясь то низким басом, то звонким дискантом, то вдруг переходил в сдавленный хрип, то звучал как нежный голосок прелестной девушки, что однажды Конан поинтересовался:

— Слушай, парень, а почему бы тебе не податься в лицедеи? Ты мог бы играть перед самим королем. Зачем тебе эта бродячая жизнь?

— А тебе? — хитро сощурился Аркад.

— Ну… — Варвар даже слегка растерялся. — Я такой. Бродяга. Игрок. Воин. Вор.

— И я бродяга, — усмехнулся рыжий и замолк, явно не желая продолжать разговор.

— Ладно, твое дело, — согласился киммериец, который всегда считал, что каждый волен сам выбирать свой путь. — Я вот что хотел спросить. Сколько еще идти-то?

— А тебе так хочется поскорее подраться? — с интересом взглянул на него Аркад.

— Мне хочется поскорее получить золото.