– Ты просто чудо! – захлопала в ладоши Вика.

Ярослава мрачно наблюдала, как она пытается поцеловать Ренатика в ухо, а тот с брезгливой гримаской отстраняется.

– Как у истинного профессионала, у меня есть кое-какие наработки, – надменно объявил он, – если честно, мне кажется, что это будет моя лучшая песня. И мой агент тоже это говорит.

Яся подалась вперед, изображая заинтересованность.

– Я тебя люблю-ю-ю… – вдруг слабеньким баритоном прогнусавил Ренатик, и она в ужасе подалась назад, чуть не опрокинувшись на пол вместе со стулом, – вот только денег накоплю-ююю. И сразу же тебе кольцо куплю-ю-ю! Уоу-уоу, йеее!

– Что это? – опешила Яся.

– Песня, – горделиво улыбнулся Ренат, – вернее, припев. Остальное пока не готово, но я буду над этим работать. Красивый мотив, правда? Вика сказала, что тематика должна быть свадебной.

Ярослава уничтожающе посмотрела на Викторию, и только тогда обратила внимание на то, что та тихонько плачет. Крупные красивые слезы падали прямо в чашку с травяным отваром, который заказал для нее Ренатик, несмотря на то, что сама она хотела каппуччино.

– Божественно, – растроганно прошептала она, – Ренатик, ты станешь суперзвездой. Ты такой талантливый!

– Сам знаю, – довольно осклабился он, – ладно, девочки, будем считать, что мы договорились. Мне пора на переговоры. Слишком много людей в этом городе жаждут моего внимания. Был рад познакомиться. – Он неприязненно взглянул на Ясю. – Вы хотя бы понимаете, на что я ради вас иду? – спросил он таким тоном, как будто бы ради эффектного появления на сцене собирался как минимум сменить пол.

– На что? – улыбнулась она.

– Четыре тысячи людей – это очень маленькая аудитория. К тому же мне, насколько я понимаю, не полагается гонорара.

– Насколько понимаю я, – тихо сказала Ярослава, – это ваш свадебный подарок. И потом, разве каждый день вам выпадает возможность познакомиться с самим Робби Уильямсом?

Стоило ему уйти, как Вика, воровато оглянувшись по сторонам, заказала двойной каппуччино и круассан с шоколадом и втянула голову в плечи, приготовившись оправдываться.

– Ну и зачем ты все это устроила? – спросила Яся, с жалостью глядя на то, с каким азартом она расправляется с круассаном. Бедная девушка, диеты ее измучили.

– А что мне было делать? Если бы я сказала правду, он бы просто отказался.

– Не думаю. Сомневаюсь, что в клубах, в которых выступает твой Ренатик, собирается хотя бы сотня человек.

– Ты что?! – возмутилась Вика. – Он же суперзвезда!

– И что он скажет, когда увидит, что никакого Робби Уильямса нет? Развернется и уйдет? Еще и тебя бросит.

– Ты что? – ахнула Вика. – Я ему скажу, что ничего не знала. И вообще, не твое дело. Придумаю что-нибудь. Если его туда затащить, то он уже никуда не денется. Ты лучше скажи, как тебе сама песня?

– Я тебя люблю-ю-ю, вот только денег накоплю-ю-ю, – фальшиво протянула Ярослава, передразнивая манерные ужимки Ренатика. – А сама-то ты как думаешь?

– Мне кажется, это хит, – серьезно кивнула Виктория, – ты только посуди, мы с тобой присутствовали при рождении хита. Я так расчувствовалась, что даже всплакнула.

– Я заметила, – пробормотала Яся, – ну, может, я, конечно, что-то не понимаю в современной музыке…

– Как обидно, что это посвящено не мне! – вдруг воскликнула Вика, залпом допивая кофе. – Я бы все-все отдала, чтобы услышать такие слова в свой адрес.

– Подожди, вы же совсем недолго еще знакомы, может быть…

– Не может, – отрезала Вика, – я вчера подслушала его разговор с Никифоровым. Это его продюсер. И тот сказал, что Ренатику жениться нельзя, это вредно для имиджа.

– Да твоему Ренатику уже сороковник, – фыркнула Яся, – неужели он сам не может решить, что ему вредно, а что полезно?

– Во-первых, – надменно сказала Вика, распрямив спину, – ему не сороковник, а всего тридцать шесть. А во-вторых, для него нет ничего важнее музыки. И я даже не знаю, наступит ли когда-нибудь такой день… – Вика замялась и застенчиво улыбнулась.

– Какой?

– Когда он поймет, что для него нет ничего важнее, чем я.

В последнее время лучшая Ясина подружка Алена выглядела так, словно ее только что выдернули из похмельного сна, наскоро накрасили ей глаза и губы и вывели в свет. Она постоянно жаловалась на усталость и головную боль и, казалось, была мучима всеми светскими недугами одновременно: от кокаинового насморка до вывихнутого пальца ноги (а кто, спрашивается, заставлял ее танцевать на столе в туфлях на двенадцатисантиметровой шпильке?!).