Но надо держать себя в руках. Осталось недолго. Всего каких-то сорок пять минут.

Сорок пять – черт бы их побрал – минут, в течение которых она должна, осторожно держась руками за вспотевшего от умственного и физического напряжения Полонского, переступать ногами под музыку. Казалось бы, ничего сложного, но почему-то у нее никак не выходило попасть в такт. Может быть, танцы – не ее стихия, а может быть, просто Михаил Марленович никуда не годился как партнер.

Да еще и Роза Яковлевна поддавала жару.

Почему-то эта похожая на засушенного кузнечика особа предпочитала оттачивать свою учительскую стервозность именно на Ярославе. Михаилу Марленовичу она замечаний не делала, несмотря на то, что тот наступал Ясе на ноги в среднем раз в пятнадцать секунд.

– Ярослава, у вас была серьезная травма нижних конечностей? – с фальшивым сочувствием поинтересовалась вальсирующая мегера.

– Никогда, – сквозь зубы ответила Яся.

– Так почему же они у вас словно деревянные? Неужели вы никогда не слышали, что настоящая женщина должна уметь танцевать вальс?

«Ага, и еще, судя по всему, настоящая женщина должна красить губы в морковный цвет и с утра пораньше вставлять в уши изумруды размером с яйца Фаберже!» – подумала Яся, покосившись на массивные серьги преподавательницы.

– У Ясеньки обязательно получится, – серьезно сказал Михаил Марленович, – пожалуй, я арендую какой-нибудь зал, и мы порепетируем среди недели.

Она испуганно взглянула на него – шутит, что ли? С каких это пор влюбленные жених и невеста вместо того чтобы просто наслаждаться обществом друг друга, должны переться в душный зал и отплясывать там никому не нужный вальс?

– Ты это серьезно? – шепнула она.

– А что такого? – с невинным видом спросил Полонский. – Мы же не хотим опозориться на свадьбе… И про настоящую женщину Роза хорошо сказала.

– Какой ужас! Значит ли это, что скоро ты мне объявишь, что настоящая женщина должна носить чулки и жемчужные серьги?

– Вообще-то… – Полонский немного смутился, – жемчужные сережки тебе бы пошли, я собирался тебе их подарить… Яся, да не смотри ты так. Неужели ты до сих пор не понимаешь, почему Розочка так к тебе относится?

Не переставая переступать ногами в темпе вальса, Яся покосилась в сторону Розы Яковлевны, которая гнусаво отсчитывала:

– Раз, два, три! Раз, два, три!

– Почему? Это все из-за твоей матери, да? Она настраивает всех вокруг против меня? – предположила она.

– Причем тут мама? Они почти не знакомы. Просто Роза… Роза Яковлевна… как бы это сказать… тоже имела на меня виды.

От неожиданности Ярослава сбилась со счета и остановилась.

– Что?

– Деточка, вы не способны досчитать до трех? – отреагировала Роза Яковлевна. – У вас плохо не только с пластикой, но и с математикой? Хотя это меня не удивляет, в вашем лице проглядывают черты умственной отсталости.

– А вам не кажется, что для преподавателя этикета вы чересчур остры на язык? – вяло огрызнулась Яся.

– Девочки, ну не ссорьтесь! – беспомощно воскликнул Полонский. Почему-то в обществе Розы Яковлевны он начинал суетиться и лебезить; выглядело это дико.

– Итак, начинаем заново. Раз-два-три, раз-два-три…

– Миш, у тебя температура? – прошипела Яся. – Ну как она может иметь на тебя виды? Ей же лет… – она с сомнением посмотрела на Розу Яковлевну.

Смуглое лицо, резкие морщины на лбу, глубокие складки у носа, черепашья шея… Но фигурка вполне подтянутая, крепенькая, да и глаза задорно блестят. Может быть, она просто чрезмерно увлекается загаром, поэтому ее кожа и пришла в такое состояние?

– Ей сорок шесть, – подсказал Михаил Марленович, – она всего на четыре года меня старше.

– Сорок шесть? – ахнула Яся. – Но я думала…

– Женщины увядают быстрее, – печально улыбнулся Полонский, – конечно, когда Роза увидела, что я увлекся тобой, такой молоденькой, ей стало обидно.

– Раз-два-три, раз-два-три, – Роза Яковлевна неотрывно смотрела на Ясю. Казалось, она призывает в союзники все силы своего воображения, чтобы только отыскать в невесте Полонского реальные и надуманные недостатки.

– Ну знаешь… Мало ли кто на что рассчитывает. Она же должна понимать, что шансов нет. Она же смотрит на себя в зеркало.

– Я сам виноват, – стушевался Михаил Марленович, – я не должен был давать ей повод.

– Что? – хихикнула Яся. – Какой еще повод? Ты поцеловал ей ручку на прощание?

Михаил Марленович вздохнул, пару раз наступил ей на ногу, сбившись с ритма, и только потом выдал:

– Мы с Розой встречались.

– Что-о?! – воскликнула Ярослава.

– Но, Ясенька, всего ничего, два месяца. У меня тогда с Оксанкой был полный разлад, и тут Роза пригласила меня в Большой театр на балет. С ней было интересно поговорить. А потом она предложила дать мне несколько уроков полонеза… И это было так весело, что я… – он виновато развел руками.