Зрители почтительно умолкли.

— Ловко ты! — прошептал удивлённый Олежка.

— Я, брат, знаю. Я, брат, в кино снимался. Статистом. Толпу изображал. В «Слоне и верёвочке».

Олежка включил магнитофон, повернул рукоятку громкости.

Реполов цокал, посвистывал.

Катушка с плёнкой вертелась, шла запись.

Олежка считал обороты катушки:

— Один… Два… Три…

Как только реполов нацокал пять оборотов, Олежка магнитофон выключил. Облегчённо вздохнул: первая фауна записана!

После реполова Олежка записал чечёток, золотистую ржанку, пустельгу, зябликов.

В блокноте отмечал, кто за кем поёт.

Клёст растопорщил перья и сердито почёсывался, умывался.

— С левой ноги встал, — сказал статист из «Слона и верёвочки». — Надо подзадорить.

Он замахал своей зелёной шапкой и состроил рожу.

Клёст хлопнул крыльями и закричал. Обиделся на рожу или испугался зелёной шапки.

Олежка запустил плёнку. Хотя клёст и не накричал на все пять оборотов, но на полтора хватило.

Вдвоём работать было весело, и ребята познакомились.

Статиста кино звали Митькой, проще — Митяем. Он взялся делать для Олежки в блокноте отметки.

Волнистые попугайчики с голубыми восковинами клювов трещали оглушительно и бесперебойно.

— Трепачи невозможные, — сказал Митяй. — Всю плёнку займут.

Большой красный попугай ара так гаркнул в микрофон, что Олежка сразу вспомнил о вибрации и отодвинулся подальше от клетки.

А большой белый попугай какаду молчал.

Олежка и Митяй приготовили магнитофон и начали ждать.

Ара всё кричал, а какаду долбил клювом яблоко и помалкивал.

К ребятам подошла служительница, взглянула на магнитофон:

— Чем вы здесь занимаетесь?

— Производим запись птичьих разговоров, — ответил Митяй. — Изучать будем. Фауна. Вот он будет, — показал Митяй на Олежку.

— Работайте, только птиц понапрасну не волнуйте.

— Таких разволнуешь! — кивнул Митяй в сторону ары и волнистых попугайчиков. — Сам психом станешь.

— А почему какаду молчит? — спросил Олежка.

— Носатый этот, — сказал Митяй.

— Вам он тоже на плёнку нужен?

— Обязательно! — подтвердил Митяй. — Нам все нужны, кто чирикает или рычит.

— Тогда приготовьтесь, сейчас он заговорит.

— Мы давно готовы.

Служительница ласково обратилась к носатому:

— Фима, хочешь ещё яблоко?

— Квэ! — ответил Фима. — Квэ!

Поблагодарив служительницу, Олежка и Митяй пошли к клеткам, на которых висела табличка «Семейство ястребиных — сип белоголовый, орлан и кондор».

Ястребиные были угрюмы. Сидели на толстых жердях. Любопытства к ребятам не проявили.

Митяй использовал свой проверенный способ: замахал шапкой. Кондор не выдержал, рассердился на шапку и подал голос.

Записали.

Сип раздирал когтями мясо. На шапку внимания не обратил.

Тогда Митяй достал поблизости из кустов прутик и, чтобы не заметили служители, просунул его в клетку.

Шевельнул мясо.

Сип мгновенно ринулся к решётке и так крикнул, что Митяй отскочил от клетки и едва не свалил Олежку с магнитофоном.

Прутик сип разломал лапами.

— Не повезло! — горевал Олежка. — Ты, Митяй, попал на плёнку. Шум твой, когда отскочил.

— Что — я! Он мой шум перекричал!

Олежка вспомнил: пора идти к Лёньке Нестерову. Он рассказал про Лёньку Митяю, и они заторопились в лекторий.

Лёнька уже освободился от белки. Дежурил сменщик.

Митяй опять представился как статист «Слона и верёвочки».

Лёнька не обратил на «Слона и верёвочку» внимания: он надевал на руку красную повязку с буквами КЮБЗ.

Ребята вышли из лектория.

Олежка сказал Лёньке, что они с Митяем остановились на ястребиных.

— Значит, пойдём в слоновник.

В слоновнике под одной крышей жили слон, тапир, бегемот и носорог. Стояли большие весы и лежали запасы сена и берёзовых веников.

— На что веники? — спросил Митяй у Лёньки.

— Слон ест.

— Ну да!

— А как же ты со слоном снимался и не заметил, что он ест.

— Тот слон не этот был. Тот нажимал на булки.

Лёнька договорился со смотрителями, чтобы микрофон позволили подсовывать палкой за ограду, поближе к животному.