– Я не понимаю, как ты можешь ставить имя своего бога рядом с именем вот этого… полудохлого червя. Но мне понравились твои слова про то, что человек так устроен, что должен верить в бога. В какого же бога вы все реально верите? Только не называй мне этих… моно…теистов. Это суть имена. Лучше скажи мне: есть ли такой бог, в которого истинно верят все твои земляки? Если есть, скажи, в чем его сила и как вы его зовете?

Все это до рези в желудке напоминало осточертевшие религиозные диспуты на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, и Женя поморщился: он вспомнил, как за ответ на примерно такой же вопрос ему еще в университете влепил «трояк» придурочный преподаватель религиоведения.

Но тут, быть может, на кону стояло нечто существенно большее, чем какая-то там оценка. Этим психически неадекватным гражданам из неведомого мира могло прийти в голову все что угодно.

А на расправу они, по всей видимости, коротки.

Но ответ Женя, кажется, знал.

– Такой бог есть, – сообщил он. – В него верят все. В том числе и в этой стране, где вы сейчас… находитесь. Да и везде. Везде его сила огромна.

– Как его имя?

Афанасьев окинул взглядом лица этих чудаковатых пришельцев, обращенные к нему – любопытствующие, настороженные, угрюмо-недоброжелательные или просто равнодушные, как у продолжавшего усердствовать на ниве чревоугодия Поджо, – и ответил коротко, как отрезал:

– Деньги.

– Кажется, я понимаю тебя, – сказал Альдаир, – деньгами у вас называют то, за что можно взять все что нужно. Так?

– Да.

– У нас на Аль Дионне, – медленно заговорила Галлена, – у нас точно так же определяется Закон. Тот, кто соблюдает его, может взять все что нужно. Значит, у них такой же бог, как и у нас.

Афанасьев, у которого эти схоластические заморочки странных гостей уже сидели в кишках и даже подбирались к другим, более основательно запрятанным внутренностям, не стал углубляться в тонкости, а просто пожал плечами: думайте, как хотите…

Тут отозвался старый Вотан. Произнося свою речь, он расцвечивал ее полнозвучным иканием, как будто кто-то колол дверью грецкие орехи.

– Я чувствую, что этот человек в самом деле… грэ-эк!.. говорит правду: мир изменился. Этот мир изменился, и мы не сможем больше быть в нем прежними. Такими, каким было наше старое… хррэ-эк!.. поколение, когда правило беспомощными людьми. Теперь же я чувствую мощь новых жителей этого мира. Эта мощь весьма в-велика. Грэ-эк!! – произвел он финальный физиологический акт.

– Вот-вот, – заговорил Афанасьев, обрадовавшись, что впавший в ностальгию по четырех-, пяти– или шеститысячелетней древности одноглазый бог наконец заговорил здраво, хоть и с помехами в речи. – Совершенно верно, господин Вотан. Нельзя кидаться на танк с топором…

– Что такое танк? – перебил его Эллер.

Афанасьев обернулся к нему и хотел уж было отвечать, но тут белокурый великан хлопнул его по плечу так, что бедный журналист еле устоял на ногах.

– Будь по-твоему, человек! – сказал Альдаир. – Если бы я почувствовал, что ты лжешь, я бы превратил тебя в горсть пепла.

– Змей Горры…ныч… – пробормотал Васягин и ненавязчиво свалился под стол.

Анни, светловолосая фигуристая дионка с внешностью несколько затасканной супермодели, и Галлена брезгливо убрали ноги.

– Благодарю за доверие, – машинально ответил Афанасьев, подумав, что эти существа, вообще, не столь уж ужасны, как это показалось вначале. Конечно, телепатические способности, возможность влиять на климат в отдельно взятом мини-ареале территории, силища эта кошмарная – все это определенно не может не вызывать уважения.

Но, с другой стороны, – этот невесть откуда взявшийся космический сброд может наворочать таки-и-их дел!

Если, конечно, их будет направлять смекалистый и грамотный русский мужик, съевший пуд соли с такой нечистью, которая всем этим большим младенцам со звезды и не снилась…

– Значит, в чьей руке деньги, в той руке и закон, – выразительно резюмировала Галлена. – Верно?

Афанасьев посмотрел на статную темноволосую дионку не без уважения: это надо же, в России без году неделя, а уже так внятно прописала главную особенность Российского законодательства!

– Верно, – ответил он, – потому я и предлагаю вам не размахивать трезубцами и не пускать молнии… если вы, конечно, это умеете…

И он опасливо покосился на Эллера и Альдаира, уже жалея, что его язык, развязанный алкоголем, ляпнул эти слова, могущие привести к непредвиденным последствиям.

Но последствия были вполне предвиденные: Альдаир индифферентно передернул атлетическими плечами и со словами: «Почему не умеем?» совершенно неуловимым для глаза жестом выхватил из-за спины нечто сверкающее и продолговатое… Белокурый дион тряхнул этим «нечто», и из оконечности предмета бесшумно прянула зеленоватая молния.