...В ноябре 1941 года сотрудник Восточного министерства доктор Ветцель узнал, что РСХА работает над планом «Ост» — планом освоения оккупированных советских земель. Когда Ветцель захотел узнать конкретные цифры, ему ответили, что в плане уже запланировано переселение 31 миллиона человек ненемецкого происхождения; при этом на оккупированной территории должны были остаться 14 миллионов местных жителей. План «Ост» охватывал лишь западную часть оккупированных советских территорий; однако опытный сотрудник Восточного министерства сразу заметил очевидную ошибку в расчетах. Количество местного населения значительно выше 45 миллионов и насчитывает, по самым скромным оценкам, от 51 до 65 миллионов, сказал он сотрудникам РСХА. Куда же денутся неучтенные туземцы числом от 6 до 20 миллионов? 477

Они исчезнут, ответили ему. Просто исчезнут...

Для германского руководства темпы уничтожения советских военнопленных и мирного населения напрямую зависели от успехов вермахта на Восточном фронте. Коль скоро можно было надеяться на блицкриг, молниеносную войну, то необходимости в использовании взятых в плен красноармейцев не было, а была, напротив, необходимость их уничтожить. Освободить жизненное пространство от недочеловеков, зараженных большевистской идеологией.

Но когда зимой сорок первого непобедимые доселе войска Третьего Рейха были разбиты, а снежные поля Подмосковья покрылись немецкими трупами и сгоревшими танками с черными крестами, тогда стало ясно, что война Германии предстоит долгая и напряженная. Война с уже продемонстрировавшим свою силу противником. Война, для победы в которой необходимо мобилизовать все имеющиеся ресурсы.

И немецкое руководство немедленно вспомнило о вымирающих в лагерях советских военнопленных, чьи спины можно было «использовать в промышленности». О вымирающих от голода и холода жителях бесчисленных городов и сел. Продолжать бессмысленное их уничтожение становилось непозволительным расточительством.

«Если мы перестреляем евреев, дадим погибнуть военнопленным, предоставим значительной части населения крупных городов умереть с голоду, а в будущем году потеряем от голода еще часть сельского населения, остается открытым вопрос: кто же, собственно, должен создавать материальные ценности?» — писал в докладной записке генерал-лейтенант Ханс Лейкауф 478 . Генерал курировал предприятия военной промышленности, расположенные на Украине; к его словам нельзя было не прислушаться.

«Только отправка в Германию нескольких миллионов отборных русских рабочих, за счет неисчерпаемых резервов работоспособных, здоровых и крепких людей в оккупированных восточных областях, — соглашался генерал-лейтенант Вейганг, — сможет разрешить неотложную проблему выравнивания неслыханной потребности в рабочей силе и покрыть тем самым катастрофический недостаток рабочих рук в Германии» 479 .

Таким образом, задачей номер один для нацистского руководства становилось обеспечение промышленности рабочими руками. Выполнение этой задачи должно было привести к некоторому улучшению положения советских недочеловеков; как справедливо замечал в своем докладе министериаль-директор управления по использованию рабочей силы доктор Мансфельд, «бессмысленно перевозить эти рабочие руки в открытых или нетопленых закрытых товарных вагонах, чтобы на месте прибытия выгружать трупы» 480 .

Конечно, это не означало изменения политики обезлюживания; просто на смену массовым расстрелам приходило более прагматичное «уничтожение трудом». «Идея уничтожения трудом является наиболее подходящей», — задумчиво сказал Геббельс в беседе с министром юстиции Тираком 481 .

20 марта 1942 года в ставке фюрера под Винницей было собрано специальное совещание. Министр оккупированных восточных областей Альфред Розенберг, рейхскомиссар «Остланда» Лозе, гауляйтеры Украины и Белоруссии Кох и Кубе, министр продовольствия Бакке и статс-секретарь германских железных дорог Ганценмюллер — все они прибыли в ставку «Вервольф» для обсуждения экономических вопросов. Последним в ставку прибыл ответственный за выполнение четырехлетнего плана рейхсмаршал Геринг. Разговор предстоял очень серьезный, но фюрер не торопился звать к себе.

«Собравшиеся ожидают приема у Гитлера, — вспоминал личный камердинер фюрера Гейнц Линге. — К ним присоединяется Борман. Разговор между ними ведется о «черном рынке» в Германии, который принял широкие размеры.

Геринг, обращаясь к Бакке, говорит:

— Спекулируют все. Если сажать за спекуляцию, надо посадить весь немецкий народ. Проблема не в этом. Проблема в том, чтобы вывести все русское добро, которое имеется здесь. Тогда никакой черный рынок беспокоить нас не будет» 482 .

Рейхсминистр оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг (слева) и рейхскомиссар Остланда Генрих Лозе

Среди собравшихся не было человека, который станет главным героем совещания. Гауляйтер Тюрингии и организатор концлагеря Бухенвальд Фриц Заукель ждал вызова в доме Бормана. Через несколько часов Заукель станет одним из самых могущественных людей в Рейхе, и Борман, принимая из рук фюрера приказ об этом назначении, скажет:

— Это — триумф национал-социалистической партии 483 .

Заукель занял специальный пост Генерального уполномоченного по трудоиспользованию. Его задачей стала организация вывоза населения оккупированных стран для использования в Рейхе. Идея, активно лоббируемая нуждавшимися в бесплатных рабочих руках немецкими промышленниками с самого начала войны, стала обретать плоть и кровь. Перед смертью русские рабы должны поработать на пользу Германии! Это был ответ на одну из самых важных проблем, вставших перед Рейхом.